Вопрос «Нужна ли индустриализация для СССР?» не стоял. Спор шел о том, где взять средства и каковы могут быть темпы промышленного развития. Бухарин считал, что старт должен быть относительно неспешным, чтобы не нарушить хрупкое социальное равновесие в стране. Троцкий и прочие «оппозиционеры» настаивали на ускоренной модернизации, для чего надо было подчинить этой задаче деревню. Сталин поначалу возражал Троцкому, пока не победил троцкистов, затем Бухарину, пока не раздавил правый уклон. После чего решительно взял план троцкистов и бросил крестьянство в топку индустриализации.

Не было бы Сталина, победила либо троцкистско-преображенская точка зрения (она фактически и победила!), либо бухаринско-рыковская. В первом случае мы имеем то, что получили в 1930-х годах, за вычетом голодомора, ибо Троцкий на такое вряд ли бы пошел и предпочел бы снизить темпы на пару лет. Он понимал, что голод сразу приписали бы его национальности. Во втором – более низкие темпы и более пропорциональное развитие народного хозяйства с сохранением частной собственности в деревне и рыночного производства (модель Югославии образца 1960-х годов). Этот вариант был бы для народа предпочтительнее, если бы не проблема Второй мировой войны. Спрашивается: хватило бы индустриальных сил при бухаринском варианте, чтобы выиграть войну с Германией? Если учесть, сколько производственных мощностей было потеряно в 1941 году, то похоже, что хватило. Тем более крестьянство не было бы озлоблено, а значит, меньше было бы добровольно сдававшихся в плен солдат и участников коллаборационистского движения. Получается, для СССР подходили оба варианта и их отдача зависела от «субъективного фактора» – умения править, не подставляя страну. А последнее, как показывает история, является «любимым» занятием российских правителей (Николай II в 1914 году, Сталин в 1941 году, Хрущев с волюнтаризмом, Брежнев с наградоманией и политикой застоя, Горбачев с неумной перестройкой и т. д.).

Подхлестывание темпов индустриализации имело теневую сторону, которую не хотят принимать во внимание сторонники Сталина. Когда появилась возможность проверить реальные достижения, то выяснилось следующее: плановые задания первой пятилетки (1928–1933) в действительности были выполнены в среднем на 60 процентов, второй пятилетки (1933–1937) – на 70 процентов. Вот некоторые цифры. В 1932 году вместо запланированных 10 миллионов тонн чугуна выплавлено 6 миллионов тонн. То же соотношение со сталью – 10 миллионов тонн плана и 6 миллионов тонн на деле. Угля добыто 64 миллиона тонн вместо намеченных 75 миллионов. И так далее. За этим «невыполнением» кроется огромный перерасход средств, замороженных в стройках и оборудовании. Убытки покрывались за счет народа. Чтобы замаскировать неувязки, первую пятилетку объявили выполненной досрочно. Позже Сталин признал ее невыполнение, но причиной назвал сложную международную обстановку. Непрестанно сложная обстановка в мире на многие десятилетия стала основным оправданием советской пропаганды при объяснении экономических трудностей.

Ради индустриализации Сталин возродил архаику, создав систему, восходящую к временам шумеров и древних египтян, империям инков и ацтеков. К. Маркс назвал ее «азиатским способом производства», антрополог К. Поланьи – редистрибутивным хозяйственным механизмом («редистрибуция» – от латинского «перераспределять»).

Редистрибуция – это внеэкономическое, принудительное изъятие государством прибавочного продукта, произведенного населением, с последующим распределением ресурсов в соответствии с целями верховной власти. В таком обществе преобладает неэквивалентный обмен, потому что заработная плата и цены назначаются сверху, исходя из возможностей государства. Правитель своей властью может назначить высокое жалованье одним и низкую зарплату другим группам работников. Цены определяются не в соответствии с законом спроса и предложения, а исходя из «целесообразности». Именно такая практика привела к укорению знаменитого советского дефицита. Он в значительной мере был явлением искусственным, вызванным политикой занижения цен. «Удешевленные» таким способом товары исчезали из открытой продажи и реализовывались «из-под прилавка».

Создание редистрибутивного хозяйственного механизма влечет за собой формирование строго иерархического бюрократического аппарата и сильных репрессивных органов принуждения. Без этого заставить людей регулярно отдавать «излишки» затруднительно. И первое (новый хозяйственный механизм), и второе (бюрократия), и третье (репрессивные органы) успешно были созданы или многократно усилены Сталиным в течение 10 лет – с 1928 по 1938 год. Эта система смогла (пусть и с огромными издержками) выиграть Вторую мировую войну и тем завоевала себе популярность в определенных умах. Она и впрямь эффективна, недаром система редистрибуции на планете просуществовала несколько тысячелетий, но только в том случае, если не принимать во внимание огромные накладные расходы в виде человеческих жизней и неприемлемость в таком обществе политических свобод. Классическим примером существующего ныне общества с редистрибутивным хозяйственным механизмом является Северная Корея. Недаром к ней благоволят современные сталинисты. Это и есть «азиатская» цивилизационная матрица, по законам которой живет государство. Оно всеми способами (репрессивными, воспитательно-пропагандистскими) закрепляет в народе традиции «восточного» менталитета. Правда, отказ от сталинизма и маоизма сразу после смерти создателей редистрибутивного хозяйственного механизма показал, что ХХ век в целом неблагоприятное время для «азиатской» цивилизационной матрицы. Вопрос – надолго ли?

Итак, вместо провозглашаемого свободного от эксплуатации социалистического общества появилось государство, похожее на те, что были в древности с поправкой на современную технику. Там тоже не было частной собственности на средства производства, земля принадлежала государству, общины походили на сталинские колхозы. Излишки урожая сдавались земледельцами в государственные амбары и затем распределялись среди населения. Размеры излишков и нормы распределения определялись управленческой кастой. Это позволяло иметь сильное государство, сильную армию и сохранять относительное социальное равенство, под которым подразумевалась бедность 98 процентов населения при достатке «номенклатуры», пекущейся о народе и государстве. Любопытствующие могут прочитать монографию Е. Старикова «Общество-казарма от фараонов до наших дней», где подробно разобрана тема подобия древнего «коллективного рабства» и сталинского социализма. Об этом же ранее написал книгу М. Шафаревич «Социализм как явление мировой истории». А вообще-то перекличка эпох была столь очевидна, что на эту тему откликнулось много ученых и публицистов. Самыми первыми, пожалуй, были Маркс и Энгельс, предсказавшие в «Манифесте коммунистической партии» возможность появления «казарменного коммунизма».

При Сталине обозначилась проблема «власть-собственность», когда производительная собственность номинально является общенародной, а фактически ею бесконтрольно распоряжается управленческая каста. Так называемая «приватизация» 1990-х годов явилась доведением этого факта до логического конца: номинальная собственность народа стала реальной собственностью узкого круга лиц – так называемых олигархов. Поэтому можно обоснованно утверждать, что сталинская система управления явилась предтечей олигархического капитализма. Дуб вырастает из желудя, и не важно, что желудь не похож на дуб.