– Вряд ли. – Я выпрямился и приставил острие меча к его шее.

Он никак не отреагировал и только чуть крепче сжал руль.

– Останови машину, Майк.

– Эй, Эл, приятель, какого черта?

– Останови машину, Майк.

Майк сбросил скорость и затормозил на обочине.

– Ладно, и что дальше? Отвечай, Эл. Что ты задумал?

Я и сам не знал, что дальше, поэтому пришлось импровизировать.

– Отдай пистолет. Нет, Майк, левой рукой. Правую оставь на руле. Медленно, Майк.

Майк поднял пистолет, я взял его и сунул за ремень.

– Отлично. А теперь положи левую руку на руль.

– Эл, я же за наших, ты не забыл? – Майк говорил спокойно, но жвачку свою жевал очень агрессивно. – Слушай, я больше всех сожалею о том, что случилось с Бенни. Это было паршиво, но ты-то там был и все видел. Что я, по-твоему, мог сделать?

– Ты его подставил.

– Да брось, Эл!

– Ты с самого начала так задумал. Могару нужны были не только деньги. Он хотел получить и Беннасио.

Майку было нечего на это сказать. Он смотрел на меня в зеркало заднего вида. Именно по его молчанию я понял, что прав.

– И ты подставил мистера Сэмсона и остальных рыцарей в Испании. Ты предупредил Могара об их приходе.

Майк покачал головой. Теперь он уже улыбался.

– Зачем мне это делать?

– Затем, что вы оба знали: пока рыцари живы, они – единственная надежда на то, что меч будет в безопасности. Вам обоим было важно убрать их с дороги. Поэтому вы включили их в сделку.

– Надо же, какая интересная теория.

– Мистер Сэмсон верил, что ты поступишь правильно, – продолжил я. – Зря он сказал тебе о мече, ты его обманул. Сегодня Беннасио знал, что ты темнишь, но у него не было выбора. Он поклялся, понимаешь… он дал слово…

– Послушай, Эл, без обид – я знаю, ты желаешь только добра и все такое, но это дело тебе не по зубам. Опусти меч, дружище. Поговорим об этом в самолете, хорошо? Разве ты не хочешь домой?

– У меня больше нет дома.

– Правда? – Майк присвистнул. – Это, наверное, нелегко. Я правда соболезную, Эл. Что ж, мы можем переправить тебя куда угодно. Наталия осталась в шато. Хочешь с ней увидеться? Ты ведь вроде запал на нее?

Я ничего не ответил, но почувствовал, как вспыхнули щеки. Майк заметил и улыбнулся.

– Выходи из машины, – сказал я.

– Эл…

Я ткнул его в шею острием меча.

– Ладно, я выхожу.

Майк открыл дверь и вышел на дорогу. Я тоже вылез и направил на него пистолет.

– Ложись на живот и положи руки на голову.

– Ты совершаешь большую ошибку, Эл. Очень большую ошибку…

– На землю, Майк. Или я пристрелю тебя.

– Неужели? Извини, Эл, но мне почему-то не кажется, что ты на это способен.

Майк шагнул ко мне, и тут пистолет выстрелил. Мы оба подпрыгнули от неожиданности. Я даже сам не понял, как нажал на спусковой крючок.

– Хорошо, хорошо, – пробормотал Майк и лег на землю.

– Руки на голову, – скомандовал я.

Майк сплел пальцы на затылке.

– И куда ты собрался, Альфред? Ты не выедешь из страны. И что ты думаешь делать с мечом? Захватишь весь мир? Передашь его в Смитсоновский институт?[24] Ты, парень, еще даже не думал об этом.

– Прощай, Майк.

Я сел в машину и поехал прочь. Я, конечно, поглядывал в зеркало, но Майк так и не встал.

Руль находился справа, и мне было трудно вести машину. Правые колеса постоянно съезжали на обочину. Когда до меня дошло, что надо ехать по левой стороне, дела пошли лучше, но все равно было как-то странно.

Я понимал, что надо как можно скорее избавиться от этой машины – глупо пускаться в бега на «бентли».

Я бесцельно ехал по сельской местности Англии и даже не знал, где нахожусь. Потом свернул на дорогу пошире и покатил уже по ней, пока не вырулил на автостраду, или как там называются такие трассы, а вскоре миновал знак «Лондон – 40 миль».

По мере приближения к городу движение стало более оживленным. Я так сжимал руль, что побелели костяшки пальцев. Меч лежал рядом на пассажирском сиденье. Я постоянно зевал, мне жутко хотелось съехать на обочину и немного поспать, но я не останавливался.

К тому времени, когда я добрался до окраины Лондона, уже начало светать. Ехать в центр города на «бентли» было неразумно, и я притормозил у первого попавшегося отеля под названием «Слау»[25]. Я снял куртку и завернул в нее меч. Было неплохо, но стал виден заткнутый за пояс пистолет. Еще меня волновало, что подумает портье, когда к нему пожелает вселиться подросток пятнадцати лет без багажа и родителей, но с чем-то очень похожим на большой меч, завернутый в куртку. Однако есть вещи, с которыми ничего не поделать. Поэтому я затолкал пистолет поглубже, и холодный ствол уперся мне в пах.

Отель попался старый и в прошлом вполне мог быть загородным домом какого-нибудь аристократа. По сравнению с отелями, которые я знал по Америке, холл в этом был маленький и старомодный. Портье ничего не сказал о куртке, сквозь которую проступали очертания меча. Он поинтересовался, на какой срок я планирую остановиться. Я ответил, что совершаю пеший тур по Англии и съеду, когда устану ходить. Больше портье ни о чем не спросил. Он даже ни разу не улыбнулся, и я подумал, что у него, наверно, плохие зубы. Я где-то читал, что в Англии с ними беда.

На лестнице я вынул пистолет из трусов и сунул под мышку. Коридор был узким, плинтус отсырел, стены не крашены лет десять, а ковролин пах плесенью. Мой номер находился в самом конце рядом с туалетом.

Кровать оказалась узкой и всего шесть футов в длину. Когда я на нее сел, она пошатнулась, и я испугался, как бы не развалилась. Мне даже захотелось позвонить портье и спросить, нет ли у них номеров с кроватями побольше. Я положил пистолет на прикроватный столик, а меч рядом с собой на постель, потом снял ботинки, стянул мокрые носки и лег.

Что делать дальше с мечом, я не знал. Тут Майк был прав. Если понадобится, они перекроют всю страну и начнут обходить дом за домом. Они обнаружат на гостиничной парковке «бентли», а я, дурак, даже зарегистрировался под настоящим именем.

Я ждал стука в дверь, но они вряд ли постучат. Скорее всего, ворвутся в номер и сразу начнут палить, потому что у меня был Меч Королей и с ним я мог завоевать весь мир.

Я зевнул. Надо было поспать, но инстинкт подсказывал, что если я усну, это будет моим последним деянием в жизни. Усилием воли я заставил себя встать. На стене рядом с телевизором висело зеркало. Посмотрев на свое отражение, я решил принять душ. Но тогда придется выйти из номера, а я не хотел брать с собой меч и оставлять его тоже не собирался. Я смотрел на себя в зеркало и вспоминал, как Могар назвал меня толстым. Вообще-то, я не толстый, я просто большой. Я всегда был большим и неповоротливым с виду, как эти камни в Стоунхендже, широкие такие прямоугольники. Прямоугольник – самая унылая штука после квадрата.