Но непогода усиливалась. На мои вопли никто не отзывался. Не осталось ничего кроме как повернуть назад. Порыв ветра толкнул меня в спину. Я едва удержала равновесие и медленно побрела по сугробам в сторону замка.

Идти туда было проще, но едва я пыталась развернуться, как снежинки закручивались в вихри, холодало и непогода сбивала меня с ног. Вот ведь мерзавец! Как мог, намекал на то, что уходить от него не стоит. Но и вернуться не помогал.

К тому времени, как я добралась до замка по сугробам, утопая по колено там, где совсем недавно была вполне приличная тропинка, совсем выбилась из сил. Я готова была свалиться на ступеньки и умереть прямо там, но все же шла, ведомая лишь гордостью и злостью.

С нехорошей улыбкой на ледяных губах Ранион ждал меня у входа в замок. Он выглядел безупречно, как всегда. Длинные серебристые волосы, иней на ресницах, холодный взгляд и алебастровое тело – поджарое, стройное, с мышцами, которые можно было без труда разглядеть через тонкий шелк рубашки. Его волосы не лезли в лицо, не слиплись в некрасивые сосульки, не было таких же красных, как у меня, щек. И его не шатало.

– Ну что? – отстраненно сказал он, разглядывая меня с изрядной долей брезгливости. – Нагулялась?

– Да пошел ты! – рыкнула на него я и направилась вверх по ступеням. Думала, дракон попытается меня поймать, остановить, но нет. Ледяной остался стоять неподвижно. Зато дорогу попытался перегородить снежный кот, который был увеличенной версией моего Пэрсика. Он угрожающе шагнул ко мне, но я была слишком зла, чтобы идти на поводу у всяких там ледяных комков пуха. Пусть они и доходили мне до середины бедра, и верю, были смертоносными. Я только взглянула в его сторону и буркнула:

– А ну-ка брысь!

Кот тут же присел на лапы, став мигом похожим на гигантскую снежную гусеницу, прижал уши и попятился. Не знаю, как Ранион это сделал, но повадки у этого снежка-переростка были такие же, как у Пэрсика. Ну и моего грозного «брысь» он испугался не меньше.

А я гордо задрала подбородок и, чувствуя себя победительницей, пошла к своим покоям. Не знаю, что там себе думал Ранион, но я на него злилась. Подозреваю, и он на меня тоже, а значит, наше короткое перемирие снова было нарушено.

К себе я прошла, словно маленькая, демонстративно и громко топая ногами по ледяным ступеням. Скинула шубу на пол и забралась с ногами на диван. Пэрсик протестующе мякнул, когда я сгребла его в охапку, но, чувствуя мое настроение, вырываться не стал.

Я была расстроена и зла на себя за то, что сделала глупость. Наивно было рассчитывать, что Ранион не заметит моего ухода. Злилась и на него, потому что не попытался разобраться. И на весь белый свет, потому что – вот. Последний аргумент был самым весомым.

Ранион не заставил себя ждать. Оставить незамеченным мой уход он, конечно же, не смог. Тоже злился. Я отсюда слышала, как завывает на улице ветер. За внешним ледяным спокойствием скрывалась буря эмоций, из-за которой снова заметет все дороги.

– Вот почему, как только мне начинает казаться, что ты не так плоха, как я себе вбиваю в голову, ты обязательно все портишь очередной выходкой?! – без предисловия начал он, полыхнув синевой глаз.

– А почему, едва я начинаю думать, что с тобой можно сосуществовать, ты меня пытаешься убить?! – не осталась в долгу я, соскочила с кровати и замерла перед ним, стараясь не отвести взгляд. Сейчас мне было наплевать, насколько он холодный, наплевать на подчиняющуюся ему стихию. Я просто хотела кинуть в Раниона Пэрсиком, потому что ничего другого под руками не было.

Не знаю, как пушистый разгадал мои намерения, но из рук вывернулся весьма бодро и свалил под кровать. Чуйка у него была развита отлично. Он точно знал, когда стоит спрятаться и не отсвечивать. Мы с ледяным замерли, сверля друг друга гневными взглядами. Казалось, воздух буквально дрожит от бурлящего в нас напряжения, которое рано или поздно должно выплеснуться наружу. Другого способа избавиться от него просто нет.

– Неужели ты не поняла, Валенси, что бесполезно бежать, если я не хочу тебя отпускать? – уточнил Ранион, усиливая напряжение, заставляя меня буквально искрить. Воздух сгущался, становилось тяжело дышать. Хотелось сорваться на крик, ударить его или, может быть, все же поцеловать?

– Неужели ты не понял, что я не идиотка? – прошипела, сохраняя спокойствие из последних сил. – Я не собиралась сбегать! Мне просто нужно было съездить к Жен. Надоело чувствовать себя пленницей!

– Ты успела так быстро соскучиться по своей сестре? – Кажется, Ранион не поверил. – Она вчера развлекала нас целый день. Тебе мало? Хочешь позвать снова?

– Не совсем по ней, – призналась, выдыхая. – Нужно было кое-что проверить.

– А почему не сказала мне?

Я смущенно пожала плечами.

– Ты был занят. Делал ледяного Пэрсика. Я не стала тебя отвлекать, не хотела сбивать настрой, не хотела ругаться… Не знаю, короче! – совсем стушевалась я, а он внимательно посмотрел на меня и нерешительно шагнул вперед.

– То есть ты не собиралась сбегать? Ты беспокоилась обо мне?

Кажется, в его словах прозвучала издевка, поэтому отвечать я не стала. Просто пожала плечами.

– И зачем же тебе потребовалось к Жен?

– Именно поэтому я тебе ничего не сказала. Знала, что не сможешь отпустить, не устроив допрос.

– А ты не хочешь отвечать?

– Я не хочу отвечать. Все верно.

– И почему же, Валенси?.. – поинтересовался он, сокращая разделяющее нас расстояние до минимума.

Но я была так зла, что сейчас даже не ощущала исходящий от него холод, словно рядом со мной стоял совершенно обычный человек.

– Потому что не знаю, что сказать. Потому что в голове появилась одна бредовая мысль, и я хочу проверить степень ее бредовости. Это не значит, что я не расскажу тебе об этом после. Просто… – Я сглотнула. – Возможно, и рассказывать не о чем. Так какой смысл обсуждать это сейчас? Думала выяснить одну вещь и вернуться. Не понимаю, зачем делать из этого проблему вселенского масштаба?

– Это связано со мной и проклятьем? Так ведь? Не бери в голову, Валенси. То, что сделано, изменить нельзя. Неужели не понимаешь, я такой, как есть. Холодный. – Он коснулся пальцем линии моих губ, а потом провел по щеке, заставив меня вздрогнуть. – Почти неживой.

– Сейчас ты не кажешься мне холодным, – призналась я, вставая на цыпочки и потянувшись за его рукой. – И думаю, что ты живее многих, – добавила нерешительно и зачем-то прильнула ближе, обнимая руками за шею.

А вот поцеловал меня он сам.

Лед и пламя, пробегающий по коже мороз и загорающийся внутри огонь – именно так я чувствовала сводящий с ума поцелуй Раниона на своих губах. Я невольно льнула к ледяному всем телом и отвечала, захлебываясь в невероятных ощущениях. Таких необычных, сводящих с ума.

Сильные руки медленно расстегнули молнию и коснулись обнаженной кожи между лопаток. Словно кубик льда скользнул по разгоряченной спине. Я вздрогнула, но только прижалась сильнее, понимая, что с каждым моментом то ли я остываю и перестаю чувствовать его холод, то ли он нагревается.