– Вал? – удивилась Женевьев, застыв на пороге с ключами. За руку она держала Китти, которая была одета в симпатичную розовую шубку и розовую шапку с огромным помпоном.

– А мы пошли учиться рисовать! А потом меня оттуда заберет тетя Мэри! На целую ночь! – радостно поделилась со мной малышка.

– Мы и правда уже опаздываем! Поэтому возьми ключи и поставь чайник! Я скоро вернусь, только отведу Китти! – напутствовала меня Женевьев.

– Жен, – остановила сестру я. – Скажи, а ты забрала у Дэвида мою книгу?

– Историю про ледяного дракона?

Сестра ни минуты не колебалась. Н-да… вот такой я любитель читать. Ни для кого не секрет, какая у меня любимая книга, потому что она одна.

– Именно.

– Она у Китти в комнате, ей очень понравились картинки. Главное, не забудь про чайник!

– Поставить или выключить? – хмыкнула я.

– И то и другое! – крикнула Жен уже с улицы, а я прошла в дом.

Оставила одежду на входе, поставила чайник и поднялась на второй этаж. Книжка лежала на кровати Китти, раскрытая на рисунке красивого ледяного дракона. Но рисунки меня не интересовали. Нужно было проверить нечто другое.

Перевернув страницы, уставилась на чистый форзац. Еще давным-давно мне было интересно, кто подарил эту книгу. Я нашла ее среди подарков под елкой. В тот год, когда Ранион и Женевьев начали встречаться. Тогда он отмечал Новый год с нами, и долгое время я думала, что книга – это подарок от Рана. Тогда он вручил мне красивую куклу, но почему-то и книгу я ассоциировала с ним.

В тот год у нас собралось много гостей. Дядюшки, тетушки, которых я больше никогда не видела, кузены. Книгу мог подарить кто угодно, но после разговора в библиотеке с Ранионом я вспомнила еще одного гостя. Женевьев позвала на праздник Дэвида. Он уехал очень быстро. Видимо, рассчитывал, что за приглашением Жен кроется что-то большее, нежели дружба, но увидел ее с Ранионом и все понял. В блеске того праздника о нем забыли.

Я провела рукой над белоснежным листом, осознавая, что именно должна там увидеть. Какая-то часть меня считала, что все это глупости, но нет. На пустой странице проявилась очень знакомая подпись, сделанная той же ручкой и тем же почерком, что и в книге Рана. Эту историю мне, как и ему, подарил Дэвид.

После того как я проявила подпись, она так и осталась на форзаце. А вот я попятилась от книги, словно от прокаженной. Значило ли это что-то? Я не знала и не могла соображать. Но понимала одно: я обязана сказать об этом Раниону. Мелькнула мысль поделиться догадками с Женевьев, но я ее отмела.

Жен и так злилась на Дэвида. С сестры станется, она тут же помчится со сковородкой наперевес выбивать правду из бывшего мужа, а я не была уверена в том, что это хорошая идея. В голове, словно осколки разбитой вазы, звенели воспоминания, ничего не значащие по отдельности. Нужно было собрать их воедино и понять, что именно произошло даже не восемь лет назад, а раньше. Дэвид умел быть незаметным. Казалось, он почти не появлялся в тот год у нас дома, но нет. Воспоминания о нем просто затмил яркий и харизматичный Ран, но сам Дэвид никуда не делся и незримо присутствовал в нашей жизни. И общался со мной. Я начала вспоминать незначительные намеки и фразы.

«Ранион всегда любил рыжих, – делился Дэвид со мной, пока я пила какао в столовой, а он ждал Женевьев и Ран. – Правда, ему всегда больше нравились нежные и беззащитные, как ты. А не ураган, который приставляет собой твоя сестра».

Или: «Ты любишь снежные легенды, Рыжик?»

Раньше я не придавала этому значения, но моментов было так много, что требовалось все осмыслить. Я выбежала в коридор и начала поспешно одеваться, когда на пороге появилась Жен.

– Валенси, ты куда? – удивилась она.

– Прости, Жен, мне срочно нужно уйти! Это правда важно!

– Куда? Зачем?

– Все потом! – отмахнулась я.

– Ну ладно… – Она растерянно пожала плечами и прошла на кухню. – Ну, Вал! – заорала уже оттуда. – Я же просила не забыть про чайник!

– Извини! – буркнула я и умчалась прочь.

Женевьев задумчиво посмотрела вслед Валенси. Потом вздохнула, взглянув на закопченный чайник, и направилась к раковине, чтобы его отмыть. Но замерла на полпути, бросила кухонное полотенце на край стула и рванула на второй этаж. Вал не просто так сбежала, она что-то увидела, и это что-то заставило ее переживать. Вопрос, что именно?! Что сестра могла обнаружить в той злополучной книжке, которая стала началом кошмара, длящегося восемь лет?

Книга небрежно лежала на кровати, открытая на первой, совершенно пустой странице. Ни символов, ни подписей. Ничего. Что нашла Валенси? Женевьев взяла ее, повертела в руках и, догадавшись, замерла. А потом сделала то, что раньше не приходило в голову: провела ладонью над пустым листом и удивленно уставилась на знакомую подпись.

– Дэвид? – потрясенно пробормотала она, схватила книгу под мышку и спустилась в гостиную. Положила ее на стол и уставилась, словно на диковинного зверя.

Руки жили своей жизнью, как и голова. Жен сто лет не практиковалась в настоящей магии, но знания, полученные в академии, еще остались, и заклинание получилось легко. Сизая дымка окутала книгу и потом растворилась, а на обложке осталось огромное черное пятно. Оно как червоточина отпечаталось на всех листах.

– Что же ты натворил, мерзавец! – прошипела Женевьев, схватила книгу двумя пальцами и кинула в камин. Она шепнула пару слов, поленья и бумага вспыхнули. «И эта дрянь была в доме столько лет! – возмущалась про себя Женевьев. – Ею играла Китти! Как он мог допустить подобное?!»

Жен даже не стала дожидаться, когда в камине осядет пепел. Она накинула шубу и без раздумий вышла на улицу. Бывшего мужа ждал очень серьезный и очень неприятный разговор.

– Жен? – Дэвид неосмотрительно обрадовался, когда увидел ее на пороге. – Какими судьбами? Ты одумалась?

– Нет, Дэвид! – Женевьев решительно вошла в дом и, не разуваясь, двинулась в комнату. – Я просто узнала, что ты натворил! Как ты мог?

– О чем ты? – нахмурился он, пытаясь разобраться в такой бурной реакции.

– О твоей любви к проклятиям. Это ведь не Валенси… – разгневанно прошипела Женевьев. – Ты просто использовал ее силу! Какой же ты мерзавец!

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – начал Дэвид, отступая. Но глазки бегали, а Женевьев слишком хорошо его знала и понимала, что это значит.

– Ты ведь очень давно все спланировал. Я уничтожила книгу. Зачем ты ее оставил?

– Ну… – Дэвид замялся, что-то нашаривая у себя за спиной. – Это была моя лучшая работа. Стало жалко.

– Думал, пригодится еще раз? Скажи, зачем?

– Я любил тебя, – всхлипнул он. – Понимаешь, Жен, любил. А тут ты познакомилась с Раном. Рядом с ним я всегда становился невидимкой. Но отпустить тебя я был не готов, поэтому и подарил Валенси книгу, в которую поместил проклятье. Мощное и черное. Осталось только подождать, когда она активирует его невольной мыслью или случайно вырвавшимся словом.