Не надо было ерепениться против классного бойца.

– Рассказывайте, – я устало плюхнулся в кресло, в котором, судя по тому, что оно было в квартире единственное, и пришла в себя Санька Чанышева на утро после убийства. – Что привело вас сюда, и каким образом вы попали в квартиру?

– Это что – допрос?

А у него даже гонор появился.

– Считайте, что – да.

– А по какому праву вы будете меня допрашивать?

– Пока договоримся, что по праву более сильного. Вот просто так я пришел сюда, заочно победил вас, развязал и приступил к допросу.

– Но…

– Никаких «но»… Если вы возражаете, вас будет допрашивать майор Лоскутков из городского уголовного розыска. У того методы более жесткие, а вам придется в этом случае посидеть несколько суток в подвале у майора. А потом вам предъявят обвинение по статье сто сорок четыре УК России. Года четыре получите, могу вам обещать.

Растерянно забегали глаза. У него не всегда так явно проявляется астигматизм. Вероятно, в моменты особого волнения нервная система дает сбой, и симптомы болезни обостряются.

– Кто тот человек, который на меня напал?

– Сторож. Квартиру охранял.

– А почему он убежал?

– Дела у него есть неотложные. Вас вместо себя оставил. Итак, я повторяю вопрос – что привело вас сюда?

Он помолчал, показывая характер.

– Мне позвонить Лоскуткову или еще раз повторить вопрос?

Гоша сложил руки на коленях. Эта поза означала, должно быть, что он смирился с положением допрашиваемого. Хотя оно ему и не нравилось.

– Я занимаюсь вопросом похорон Валентина. И заехал поискать записные книжки, где есть адреса родственников. Такой ответ вас устроит?

Гонор еще не потерял. Ничего, и не таких обламывали.

– Меня – вполне. Но не устроит майора Лоскуткова. Я просто горю от нетерпения позвонить ему.

– Чем такой ответ не устроит вашего Лоскуткова?

– Временем суток. Ночью…

– Уже утро.

– Нет. Утро наступит только через час. А вы пришли сюда ночью. Следовательно, вы желали быть незамеченным. Незамеченным желает быть или сыщик, или преступник. На роль сыщика вы пригласили меня. Так какую роль вы себе уготовили?

Он теряется. Не находит ответа. Глаза начинают бегать сильнее. Значит, нервничает. Эх, а еще компьютерщик! Не добавляет компьютер сообразительности, в этом я убедился на примере своего заказчика.

Заказчик… Вот с этого мне и надо начинать.

– Ладно, Гоша, – сказал я мягко. Только что по коленке его успокаивающе не потрепал. – Ситуация складывается не в вашу пользу. Но в данном случае я не представляю интересы милиции. И это уже само по себе хорошо. Более того, я представляю ваши интересы. А это хорошо вдвойне. И я не верю, что вы пришли сюда обокрасть квартиру вашего убитого товарища. Это, конечно, глупости. Но зачем-то вы сюда пришли. Мне нужен вразумительный ответ, потому что сам факт, так или иначе, но дойдет до майора Лоскуткова. И тогда мне необходимо будет сказать ему, почему я сразу не вызвал милицейский наряд. А вы обратите все же внимание на то, что я его не вызвал. Понимаете, как обстоит дело? В данном случае мои интересы очень даже пересекаются с вашими.

– Что я должен сказать?

– Мне вы должны сказать правду. Чтобы я был спокоен и не подозревал вас в злых намерениях. Только тогда я помогу вам придумать неправду, которая будет передана майору Лоскуткову так, чтобы он поверил.

Опять Гоша задумался. Очень ему не хочется говорить правду. Хотя я и могу о ней сам догадаться. При всем своем громадном желании задержать убийцу и получить, помимо аванса, еще энную сумму от своего второго заказчика, я не могу всерьез рассматривать его как подозреваемого. Внешность отражает его внутреннее содержание. У Гоши на лице написано, что он – мямля и неудачник, хотя изо всех сил старается бороться с этим. Кое-что ему, возможно, и удается, но он – птица недостаточно большого полета. Да и что здесь делать убийце, зачем идти на такой риск? А его интерес в этой квартире должен быть другой. Судя по тому хотя бы, какие заказы выполнял Валентин Чанышев для Вениамина Вениаминовича.

Клиенту надо помогать. За это он мне и деньги платит.

– Какую программу вы хотели найти?

На лице сначала – испуг птицы, потом – изумление удава:

– Откуда вы знаете?

– Догадаться не очень трудно. Итак, что это за программа?

– Какая вам разница? Просто очень сложная штука, которую я сам сделать не смог. Через два дня придет заказчик, а я не сумел. Но знаю, что у Валентина такая есть. Он для другого человека делал…

– И этого другого человека тоже вы к нему присылали?

– Нет.

– А почему вы пришли ночью? Тайком?

– Потому что это чужая вещь. Я действительно хотел ее украсть, – он опустил голову. Голос у парня совсем упал. – И хотел потом выдать за свою разработку.

– Я не верю, что вы и сейчас говорите правду. Извините уж, Гоша, за откровенность. Вы скрыли от меня, что Валентин Чанышев был вашим компаньоном. Не совсем понятно, зачем вам это понадобилось, хотя я могу и предположить, что некоторые разработки Чанышева делались специально для того, чтобы обойти закон. А я в вашем представлении являюсь представителем закона, так?

– Да. Потому я и не сказал. Лучше к некоторым программам рекламы не делать.

– А почему вы начали действовать так срочно, если знаете, что программа должна быть здесь? Ведь еще есть два дня в запасе. За два дня могут отпустить Александру Чанышеву, и тогда, я думаю, она не отказалась бы вам помочь. Тем более, что по закону теперь она стала вашим соучредителем. Ведь так? Других реальных наследников на солидные капиталы Валентина Чанышнева нет?

– Да. Теперь она – наш соучредитель. Только вы сами говорили, что квартирой многие интересуются. Я подозреваю, что интересуются как раз его программами. У Валентина было очень много нестандартных разработок.

– Но ведь стоило показать в милиции учредительные документы вашей фирмы, и вам бы позволили спокойно забрать эту программу. Невозможно было бы доказать, что он разрабатывал ее для кого-то другого.

Я ожидал, что он скажет, будто не подумал о таком простом пути. Это была бы откровенная ложь. Но Осоченко промолчал.

– Тем более, что ваш риск совершенно неоправдан. Компьютер увезли в милицию.

– Программы – не в самом компьютере… – в голосе прозвучала последняя надежда.

– ZIP вместе с дискетами тоже увезли.

Гоша даже застонал. То есть он хотел глубоко вздохнуть, но у него непроизвольно получился стон.

– Я могу походатайствовать, чтобы вам дали покопаться в дискетах и выбрать то, что принадлежит фирме.