В девушке уже не было прежней яркости и страсти, Полина словно стала бледной копией себя прежней. Но зато она была здорова и счастлива и не мучала окружающих, а радовалась жизни с ними.

Я не сомневаюсь, что все у нее сложилось хорошо.

* * *

Антон и Максим вернулись с прогулки раньше: годовалый мальчишка закапризничал и начал проситься домой. В подъезде Антон задержался у почтового ящика и, к своему удивлению, обнаружил там почтовое извещение. Антон не ожидал никаких посылок и решил, что жена как заядлая поклонница интернет-шопинга опять заказала на его имя что-нибудь ненужное. Однако дома выяснилось, что Алена тоже не делала никаких заказов и посылок не ждала. Антон, движимый любопытством, отправился на почту; очереди, к счастью, не было, и молодой человек очень быстро получил небольшую коробку с питерским штампом. В голове начали всплывать смутные воспоминания двухлетней давности. Тогда его неожиданно стала преследовать загадочная незнакомка, отправляла цветы и письма, даже билет в Питер. Антон долго ломал голову над тем, кто бы это мог быть, но через некоторое время незнакомка пропала так же неожиданно, как и появилась. И вот снова непонятная посылка. Антон торопливо сорвал бумагу с коробки, открыл крышку и замер. В коробке лежал портрет мужчины, выклеенный разноцветными таблетками на картоне. Мужчина был очень сильно похож на Антона.

Прошло пять лет с тех пор, как Катя пережила трагедию. Хотя на самом деле она так и не пережила ничего, все оставалось с ней.

С эти горем ничего нельзя было поделать. Катя снова и снова убеждалась, что даже самые близкие друзья и родные не могут ее утешить. Это невозможно. Никто не вернет ей того, кого она любила и кто умер. Конечно, друзья пытались облегчить ее страдания, они старались быть рядом, обнимать ее, оказывать посильную поддержку, но вернуть любимого было не в их силах. Слова утешения мало значили для Кати, ее горю нельзя было помочь.

Кате становилось чуточку легче, когда она наблюдала за деревьями. Она часто лежала на кровати и смотрела в окно на деревья, которые колыхались в небесной голубизне, на обнимавшее их солнце и всеми клетками своего тела чувствовала исходящую от них жизнь и впитывала ее в себя. Она часами могла следить за тем, как ветки движутся в небе, как приходит и уходит свет. Катя не могла объяснить себе этого, но глядя на деревья, она переставала стыдиться того, что жива, и даже отчасти радовалась этому. Но такие моменты благодарности и жизнелюбия были совсем редкими. Большую часть времени Катя не хотела жить, не чувствовала никакой радости и желала последовать за любимым.

Жизнь оказалась не такой простой. Прошедшие годы не уменьшили ее горя, оно по-прежнему было с Катей, когда она смотрела на подарки, на фотографии, на все, связанное с любимым, и это было ужасно. Она пыталась учиться жить с этим как с некой неизлечимой болезнью. Получалось очень плохо. Время не лечит по-настоящему, оно не снимает боли, а всего лишь приучает к ней. Если по-настоящему любил — то никогда не забудешь, и сердце будет кровоточить каждый раз при напоминании о любимом человеке.

А хуже всего Кате было, когда она думала: муж умер молодым. Рак никого не щадит. За два месяца человек как будто сгорел заживо. Кате казалось, что от всего этого горя и ее душа превратилась в выжженную, совершенно бесплодную землю. Время шло, а ничего не менялось, жизнь как будто покинула Катю и не стремилась возвращаться и заполнять ее тело. Катя думала, что даже ее собственная смерть должна быть не так страшна, как смерть близкого и единственного любимого человека. Катя хотела, наконец, начать жить, но не могла.

* * *

Катерина пришла ко мне по рекомендации девушки, которой я помог пережить стресс от сексуального насилия. Работа с той девушкой была довольно несложной, хотя зачастую такая психическая травма вскрывает и другие неврозы личности и работать приходится долго. Но девушка оказалась на удивление стойкой, и моя помощь была ей нужна только для того, чтобы справиться со стрессом.

С Катериной история была другой. Прежде чем прийти ко мне на консультацию, девушка несколько раз звонила по телефону и задавала вопросы. Они были информативными и логичными — знакомая ситуация. Среди моих клиентов есть люди, которым не хватает последнего толчка для начала психотерапии. С одной стороны, они понимают необходимость начать, но их останавливает какая-то внутренняя сила. Они могут звонить мне иногда в течение трех-четырех месяцев, задавать наводящие вопросы, пытаться получить консультацию по телефону; порой записываются на прием, но после отказываются или переносят, или не приходят без объяснения причин, а потом снова появляются как ни в чем не бывало.

Раньше я относился к этому терпимо и давал консультации по телефону, но с течением времени все четче осознавал бессмысленность такой «доброты». То, во что люди не вкладывались морально и материально, не имело для них ценности. И вся моя помощь оказывалась бессмысленной.

Человеку, оплачивающему свою терапию, нацеленному на результат, мне удается дать не только текущее облегчение, но и инструмент, с помощью которого он научается регулировать себя. Человеку же, который звонит, не тратя ни денег, ни сил, я могу дать только симптоматическую помощь: снять тревогу, вытащить из навязчивого состояния. В целом, конечно, дело благородное, но все-таки работа в качестве «телефона доверия» несколько отвлекает меня от основных обязанностей.

От Катерины я ожидал чего-то подобного. Каково же было мое удивление, когда девушка все-таки записалась и пришла на консультацию! Честно говоря, с первого взгляда она произвела на меня странное и отталкивающее впечатление. Ничего не могу сказать — Катерина была очень привлекательной. Было видно, что она не стеснена в средствах и может себе позволить многое. Но несмотря на дороговизну, ее одежда вся была черного цвета и выглядела очень неопрятно. Красивые, ухоженные волосы обрамлял странный черный платок, который Катерина не стала снимать в помещении.

Ее запрос был прост и бесконечно сложен одновременно. Она пришла, потому что она больше не могла так. А вот как именно…

На первой же сессии девушка рассказала о том, что живет в постоянном напряжении. Беспокойство и тревоги пронизывают все, что происходит с ней. Катерина считала, что живет какую-то не свою, чужую жизнь. И все происходящее кажется ей одновременно фальшивым, нереальным и неправильным.

Она потянулась за чем-то, рукав ее блузки чуть приподнялся, и я увидел шрамы. Их было много, и больше всего они походили на порезы от бритвы или канцелярского ножа. Некоторые были совсем свежими, но под ними белели старые, уже зарубцевавшиеся.

Как и полагается, я осторожно начал брать у Катерины биографическое интервью. Бывает, что все важные вопросы я задаю человеку прямо на первой сессии, но иногда это не вполне уместно. Для себя я считаю нормальным выяснить биографию человека на первых пяти сессиях. С Катериной все было еще сложнее. Только к десятой сессии, на третьем месяце работы, я наконец смог сказать, что полностью располагаю данными о ее жизни.