— Это благотворительный бал, Харроуби. Все, кто может позволить себе внести значительное пожертвование, — желанные гости, — возразил его приятель с ударением на словах «может позволить».

Аннабел выглянула из-за пальмы, чтобы рассмотреть этих… снобов.

И тут ее взгляд упал на Найтли, стоявшего позади этих двоих. Губы были плотно сжаты, а бокал он держал в кулаке. Похоже, все слышал. И предположил, что говорят о нем.

Аннабел неожиданно заметила отчетливое сходство между ним и брюнетом.

— К чему идет мир?! — вздохнул Харроуби.

Ему ответил Найтли:

— Добро пожаловать в будущее, Харроуби, когда талант будет цениться больше, чем ничтожество, за которым ничего не стоит, кроме имени давно усопших предков, — беспечно объявил он. Однако Аннабел видела, как он сжимает бокал. Она не удивилась бы, раздави он хрусталь в кулаке.

— Имя, за которое вы отдали бы все, — ответил Харроуби с таким презрением, что Аннабел сжалась. — Поверить не могу, что у вас хватило наглости заговорить со мной.

Он неловко огляделся, пытаясь проверить, кто стал свидетелем неприятного разговора. Аннабел отошла еще дальше в тень.

— Нет ничего выше семьи, не так ли? — жизнерадостно осведомился Найтли, явно пытаясь спровоцировать собеседника на скандал. Аннабел продолжала следить за его рукой, все еще с силой сжимавшей бокал. Спокойствие его было явно показным.

— Очевидно, нет, — ледяным тоном отрезал Харроуби. — С тех пор, как отец бросил свою настоящую семью ради какой-то шлюхи и ее ублюдка.

Если она поняла верно, — Аннабел никогда не была категоричной, — похоже, что у Найтли есть брат. Вернее, единокровный брат. Слышала ли она что-то о его семье? Он непохож на человека, у которого есть таковая. Ей казалось, что Найтли сразу родился взрослым, сильным и волевым.

— Болтайте обо мне что угодно, но мою мать оставьте в покое, — предостерег его Найтли. По крайней мере Аннабел показалось, что он выразился так. Голос был тихим, выражение лица — зловещим. Но держался он стойко. Не то что она. Отступала и пряталась от любого конфликта.

— Вы — грязное пятно на имени Харроуби, — яростно прошипел граф. Аннабел охнула. Но Найтли стоял выпрямившись, расправив плечи, словно ему не было дела до слов брата. Аннабел восторженно смотрела на него.

— «Прочь, прочь, проклятое пятно»[1], — процитировал третий.

Остальные двое яростно уставились на него. Осознав свои одинаковые реакции, они разошлись в противоположных направлениях и стали проталкиваться сквозь толпу.

Для Аннабел было чудом уже то, что Найтли смог невозмутимо обмениваться уничтожающими репликами с братом, который явно ненавидел его. На его месте Аннабел постаралась бы сбежать или вообще не приближалась бы к этому человеку. Она всю жизнь из кожи вон лезла, чтобы никто не испытывал к ней подобных чувств.

Но только не Найтли, казавшийся оплотом спокойной силы и самообладания. Он осмелился на то, что ей было совершенно недоступно, и не уступил противнику в уме и силе.

Именно поэтому она и любила его.

— Почему вы прячетесь за пальмой, мисс Свифт?

— О, лорд Марсден! Добрый вечер, — ответила она, краснея.

— Может, вы предпочтете танцевать со мной вальс?

Марсден протянул руку, и Аннабел вложила в нее свою.

* * *

На балконе, при лунном свете

Позже, этим вечером, Аннабел прошла мимо Найтли и бросила на него дерзкий взгляд. По крайней мере она надеялась, что это был зовущий, дерзкий, лукавый взгляд, как наставляла Кокетка с Финчли-роуд.

На эти несколько секунд их взгляды встретились. Ее охватил странный восторг. Нечто вроде предвкушения. Сердце забилось сильнее. Последует ли он за ней?

Аннабел вышла на балкон, где ее ждали бесчисленные опасности и романтические приключения… если верить ее читателям. Она пыталась небрежно прислониться к холодной каменной балюстраде, как это делал Найтли.

Но тут он очутился перед ней, и она уже больше ничего не замечала.

— Аннабел, — выдохнул он, и это было одновременно утверждением, вопросом и приветствием. — Я не знал, что вы сегодня появитесь здесь.

— Я приехала с Джулианой и Роксбери, но разминулась с ними в толпе гостей.

— Я заметил, как вы танцевали с лордом Марсденом, — перебил Найтли. Аннабел вспомнила о совете вызывать в нем ревность. И еще одном: держаться на расстоянии и не бросать к его ногам сердце и душу. И еще одном: изображать скромность.

— Полагаю, большинство гостей занимались тем же, — заметила Новая Аннабел.

— Я поступил глупо, Аннабел. И сожалею о своей просьбе поощрять его, чтобы защитить газету, — настойчиво сказал Найтли, все еще помня о своем злосчастном предложении.

Она забыла о нем после его искреннего извинения. Совсем забыла, особенно после того, как он ее поцеловал. Она умела прощать.

Кто говорит, что я поощряю его ради вас или «Уикли»? Да и какое значение это имеет?

Аннабел глубоко вздохнула, выпрямилась, словно пытаясь найти мужество задать неприятный вопрос.

— Вы ради газеты ухаживаете за леди Лидией? Чтобы она заступилась за вас перед братом?

— Все гораздо сложнее, — ответил Найтли, отчего у нее появилось множество новых вопросов. Аннабел хотела как-то выразить свой скептицизм, Любопытство и поэтому попыталась вскинуть бровь.

— Хотелось бы мне уметь вскидывать бровь, — с легкой завистью сказала она. Найтли рассмеялся, заметив, однако, что разговор принимает слишком серьезный оборот. — Вы можете сделать это. Джулиана может. Все герои и героини романов могут это делать.

— Все очень легко. Вам придется выглядеть надменно и высокомерно. Вот так.

Найтли был неподражаем. Недосягаем. Таинственен. Неприлично красив.

— Кто такой Харроуби? — спросила Аннабел и увидела потрясенное лицо собеседника. Но как она могла не спросить, после того, что только что услышала? — Я видела, как вы с ним говорили. И это может означать, что случайно подслушала разговор с ним.

— Я вас не заметил, — пробормотал Найтли, и Аннабел сухо улыбнулась, глядя в любимое лицо: высокие скулы, сильный подбородок, темные волосы и ресницы, проницательные голубые глаза.

— Разве я не называла себя «мисс Заброшенная Свифт»? Вполне возможно, что между мной и остальным бальным залом стоит терновый куст в горшке, — горько усмехнулась она. — Насколько я поняла, вы и лорд Харроуби состоите в родстве?

— Сегодня вечером вы задаете ужасно много личных вопросов, дорогая Аннабел.

Найтли отвел с ее лба выбившийся локон. Пальцы коснулись щеки. Едва заметно.