Задув свечу и тут же открыв дверь, Фрина увидела Коки Биллингса. Грызя ногти, он приблизился к парадной двери, открыл ее, осмотрелся, вздохнул и снова закрыл. Ясно было, что он принял дозу некоторое время назад. Поэтому незаметно проскользнуть мимо него невозможно. Саша затих – что они с ним сделали? Может, они убили его? Фрина порылась в вещах Герды и нашла купальный халат. Она сняла свои драные чулки, положила в карман пистолет и снова выглянула за дверь.

Теперь к Коки присоединился Джентльмен Джим.

– Хватит метаться, как зверь в клетке, – проворчал Джим. – Его Величество сказал тебе: не больше четырех доз в день. На сегодня тебе хватит. До завтра – всего три часа.

– Раньше хватало, а теперь уже нет, – захныкал Коки. – Только разок нюхнуть… только разок… у меня нервы ни к черту…

– Нет, говорю тебе. Король сказал – четыре дозы.

– Только одну… одну щепотку… только на этот раз… – умолял Коки.

Джентльмен сдался и вытащил из кармана маленький сверток.

– Запомни, это в последний раз, – сказал Джентльмен и направился на кухню.

Фрина выжидала, пока Коки, сперва сидевший на лестнице с закрытыми глазами, резко сорвался с места и убежал в переднюю часть дома. Он отправился в свой собственный мир и не заметил Фрину.

Ты вся – воспаленная скука

Бесплодных и грязных забав,

Твоя, королева, наука —

Готовка мертвящих отрав.

Алджернон Суинберн «Долорес»[51]

Доктор Макмиллан, разбуженная посреди ночи, получила от немногословного посыльного еще один таинственный сверток и в шлепанцах прошла в лабораторию, чтобы провести уже привычные исследования. Она выяснила, что в пакетике были обычная соль, кошениль и около пяти процентов кокаина, написала краткий отчет, завернула в бумагу образец и свои записки и положила сверток в лабораторный сейф.

– Надеюсь, ее приключения скоро закончатся, – пробормотала доктор Макмиллан, кипятя чайник на газовой горелке в сестринской. – Я очень волнуюсь за эту девочку.

Она уже почти допила чай, когда за ней прибежала взволнованная медсестра-практикантка. Продолжая беспокоиться, доктор залпом опустошила чашку и, печатая шаг, поспешила на роды с ягодичным предлежанием в палату номер четыре.

Дот, лежа в постели, услышала, как кто-то отрывисто постучал в закрытую дверь. Потом раздался щелчок, как будто кто-то открыл замок. Дот замерла, стараясь не дышать: кто-то дважды осторожно толкнул дверь, закрытую изнутри на задвижку. Послышался отчаянный вздох, и замок снова закрылся. Больше за ночь ничего не случилось, но Дот не сомкнула глаз. Она натянула одеяло на голову, сокрушаясь, что покинула Коллингвуд.

Фрина оказалась в кабинете мадам Бреда, вне поля зрения Коки, затем добралась до парных – убедиться, что она находится там, где нужно. Нежный аромат обволакивал ее со всех сторон. Фрина вернулась в кабинет, оставив дверь приоткрытой, и начала свои поиски при свете, который пробивался из коридора. Она нашла запертый ящик, взломала его и вытащила на свет пачку бумаг. Счета из Франции за соли для ванн и косметические средства. «Шоссёр и Ко». Пакетики с розовым порошком. Она вернула бумаги в ящик и отскочила в сторону, потому что Коки Биллингс резко открыл дверь.

– Кто здесь? – спросил он. Фрина заговорила с акцентом:

– Я кузина Герды. Я искала уборную и заблудилась. – Она опустила глаза, чтобы не встретить его взгляд и плотнее запахнула на груди халат.

Ей бы удалось обмануть Коки, если бы его интеллектуальные способности не были разбужены очередной дозой.

– Ты та шлюха! Я видел тебя в Тураке! – воскликнул он и двинулся на Фрину.

На его крик сбежались Бык и Джентльмен и втроем набросились на мисс Фишер. Она с легкостью увернулась от Быка, но в тот момент, когда она доставала из-за подвязки нож, Джим набросил ей на голову полотенце и ударил каким-то тупым предметом. Фрина покачнулась, но не потеряла сознания. Она повисла на руках захватчика, напряженно вслушиваясь в разговор головорезов.

– Говорю тебе, эту шлюху я видел на Турак-роуд в ту ночь, когда мы порезали этого даго! – услышала она объяснения Коки.

– Ладно, тогда мы посадим пташек в одну клетку, и Его Величество займется обоими. Ладно, Бык, не распускай слюни. Она всего-навсего шлюшка. Ни одна леди не наденет такое белье.

Руки Быка потянулись к Фрине, и ей пришлось напомнить себе, что она без сознания и не может дрожать от отвращения.

– Брось ее к тому, первому, может, что-нибудь выведаем, когда они заговорят. Поспеши, Бык, Король будет здесь через час!

Фрина почувствовала, как ее бросили на холодный линолеумный пол и последующие несколько часов светили фонарем ей в лицо.

Она пришла в себя лишь на рассвете, когда самая ужасная в ее жизни ночь закончилась. Она лежала в Сашиных объятиях, и у нее раскалывалась голова.

– Пожалуй, больше не стоит пить коктейли, – мрачно заметила она, уткнувшись лицом Саше в грудь. – Голова болит.

Фрина вспомнила все, как только она проснулась. Саша открыл было рот, чтобы ответить, но Фрина крепко зажала его рукой. Она приподнялась в его объятиях и шепнула ему на ухо:

– Мы не знакомы. – После этого она охнула и заговорила с австралийским акцентом: – Кто ты? – спросила она, испуганно приподнявшись.

Саша понял намек и холодно ответил:

– Меня зовут Саша, мадемуазель. А кто вы?

– Джени Теодор, – ответила Фрина, назвав вместо фамилии первое пришедшее ей на ум имя и очернив тем самым выдающегося политика.[52]– У меня болит голова. Где мы?

Фрина огляделась. Они оказались в маленькой, относительно чистой комнате с красно-синими витражными окнами. Там стояли две кушетки и шкаф с выдвижными ящиками. Чувствовался запах умащений – похоже, комнату использовали как массажную. Фрина посмотрела на себя. У нее вытащили пистолет и нож, забрали халат. Ее нарядом служили лишь французская грация да обрывки платья – даже меньше, чем нужно для купания. Саша сидел на полу, где всю ночь держал на руках спящую Фрину. На нем были фланелевые брюки и темная рубашка, порезанная и разодранная в нескольких местах. Ужас застыл в его глазах.

– Они оставили нам немного воды, можете попить, – предложил он.

Фрина набрала в рот воды и тут же ее выплюнула.

– В этой воде может быть все, что угодно, – объяснила она. – Что случилось ночью?

– Сначала они заперли меня здесь, потом притащили вас. Я боялся, что вы мертвы, мадемуазель, но, слава богу, вы живы. Часа через два кто-то сюда заглянул. Я не смог никого разглядеть, они осветили фонарем ваше лицо, кажется, узнали вас и выключили свет. С тех пор все тихо.