И Саша назвал адрес Виктора.

Морды выглядели довольными. Всю дорогу они переглядывались и рассуждали, на что потратят премию, которая им теперь полагается за хорошую работу.

Как понял Саша, обе морды служили у Дмитрия Григорьевича в охране уже давно, успели привыкнуть к беззаботной и спокойной жизни, и сегодняшнее приключение приятно щекотало им нервы, позволив поиграть в далекие и лихие девяностые, которые они по молодости лет вряд ли смогли застать.

Но когда они приехали к дому Виктора, выражение морд у обоих изменилось. Разочарование и злость проступили на них.

– Мы же тут тебя и забрали!

– Тот же самый двор. Вон и тачка твоя стоит.

Саша заглянул в машину. Барона в салоне не оказалось.

– А собака моя где?

На этот вопрос Саша ответа не получил.

– Вот еще!

– Станем мы за твоей собакой следить!

Впрочем, следов крови на месте нападения на Сашу видно не было. А значит, имелся неплохой шанс, что Барон успел удрать от злодеев.

Увы, но защита хозяина до последней капли крови не входила в число достоинств этой породы. Защищать хозяина от других собак – это Барон умел. Но все люди в его представлении были существами высшего порядка, на них он никогда не нападал, максимум облаивал.

До самого последнего момента Саша не знал, что его ждет в квартире у Виктора. С одной стороны, он надеялся, что там будет полиция, а с другой – надеялся, что с Екатериной Прокофьевной все в порядке и вызывать полицию ее домочадцам не пришлось.

И когда дверь ему все-таки открыл сам Коршунов лично, сердце у Саши дрогнуло.

– Екатерина Прокофьевна! – вырвался у него горестный стон. – Это я один виноват!

Коршунов, казалось, в ответ удивился и собирался что-то сказать. Но в этот момент в квартире раздался лай, потом скрежет по двери и сразу после этого звонкий цокот собачьих когтей по паркету. И наконец, из-за угла на всех парах к дверям подлетел Барон, услышавший голос хозяина и мчавшийся сейчас поздороваться с ним.

При виде своей обезумевшей от радости собаки Саша и сам забыл о всех своих бедах.

– Барон, Бароша! – трепал он уши псу. – Ты живой! С тобой все в порядке!

– Мы нашли собаку во дворе. Бегал, словно бездомный. Выл, плакал, нас увидел, кинулся как к родным и единственным. Дрожал весь. Что случилось? Почему ты его оставил без присмотра?

Но ответить Саша не смог. Барон увидел лица людей, стоящих за спиной хозяина, мигом все вспомнил и разразился злобным лаем, не забывая порой еще и рычать.

На шум в дверях своей комнаты появилась Екатерина Прокофьевна.

При виде ее Саша ахнул, а потом протер глаза.

Нет, все осталось по-прежнему, перед ним была Екатерина Прокофьевна, живая и невредимая.

– Что это с твоей собакой? – недовольно осведомилась она. – Что он так громко лает? Саша, угомони животное, у меня сейчас голова от этого шума лопнет!

– Екатерина Прокофьевна! – воскликнул Саша. – Дорогая вы наша бабушка! Вы живы!

– Саша, ты меня удивляешь. С чего бы мне умирать? Тем более сейчас, когда у меня сидит дорогой гость. Я тебя очень прошу, заставь свою собаку замолчать, а то Васенька подумает о нас, что мы все тут такие невоспитанные. Сначала Витя на него напал. Потом следователь целых два часа допрашивал. Теперь ты с собакой пожаловал. Ни единой минутки не дадите нам с ним спокойно пообщаться.

И Екатерина Прокофьевна величественно скрылась в дверях своей комнаты, где виднелся силуэт молодого мужчины.

– Кто это у нее? – оторопело уставился Саша на Коршунова.

– Василий.

– Внук Степана?

– Он самый. Сам понимаешь, им есть о чем поговорить.

– Так Василий, получается, не убийца? – пробормотал Саша. – А вы тогда почему тут?

Коршунов открыл было рот, но к этому моменту морды окончательно потеряли всякое терпение, и Саша получил тычок в спину.

Он был таким выразительным, что Саша все понял без всяких слов.

– Мне нужно отдать ребятам сундучок.

– Какой?

– Тот, в котором был Степашка.

– Ты же его отдал.

– Степашку отдал, а сундучок нет. Ребята говорят, нужно отдать. Он ведь все еще тут?

И Саша выпучил глаза на Коршунова, мол, выручай, вся надежда на тебя.

Саша был уверен, что опытный следователь разберется в ситуации правильно, сумеет подыграть и вообще что-нибудь придумает для нейтрализации тех двух морд.

И Коршунов не подвел. Он оценил и наливающийся под глазом у Саши синяк, и подсохшие царапины у него на щеке, и общую встрепанность его образа.

И, кивнув, развел руками:

– Так, а нет тут этого сундучка.

– Почему?

– Бабушка сильно возмущалась, что мы с кладбища какую-то вещь в дом принесли, уверяла, что это не к добру, пришлось сундучок вынести.

– Куда?! – рявкнули морды, не сдержав эмоций. – Отдать! Вернуть! А то мы тут вам всем кости пересчитаем и на кладбище закопаем!

Напрасно они это сказали, ох, напрасно. Выражение лица Коршунова приняло то на редкость безмятежное выражение, которое было чревато многими неприятностями для злодеев. Но морды этого не знали, они были полностью уверены в своих силах и в том, что у них все под контролем.

– Так мы это мигом, – любезно произнес Коршунов. – Отдадим и вернем! У меня в машине сундучок находится. Хороший сундучок, вам он и впрямь так нужен? А то я бы его у вас купил.

– Не продается! – рявкнули морды хором.

Коршунов продолжал издеваться:

– Полтора рубля, не глядя? А? Что скажете?

– Пошевеливайся!

– А то в лоб получишь!

И чтобы слова не расходились с делом, морды угрожающе шагнули к нему.

Коршунов вздохнул.

– Ладно, ребятки, ваша взяла. Напросились вы, я вас задерживаю.

Морды захохотали, а Коршунов крикнул:

– Денис, Фефелов!

И когда из кухни мгновенно, как двое из ларца, одинаковых с лица, возникли его помощники, кивнул им на морды и произнес:

– Оформляйте этих двоих!

Морды растерянно попятились.

– Ты чего, дядя?

– Совсем берега попутал?

– Или тебе жить надоело?

– Так мы это мигом поправим!

Коршунов посуровел:

– Я тебе не дядя, а старший следователь. И не советую оказывать сопротивление, я стреляю быстро и метко.

В руках у него откуда-то появилось оружие, отчего морды совсем притихли. Они-то до своего оружия даже потянуться не успели. Вот что значит отсутствие жизненной практики.