— Вика? Она уже совсем взрослая, наверное.

— Да. Восемнадцать уже. Красивая такая…

— По вызову приехала?

— Да. Одна осталась. Софа умерла от рака…

— Соболезную. А когда уезжает?

— Завтра провожаю.

— И что потом?

— Ты в курсе, что наши выводят войска?

— Конечно.

Он замялся, подбирая правильные слова.

— В общем, я не хочу уезжать отсюда.

— Что значит «не хочу», ты же офицер, ты присягу давал.

— В гробу я видел эту присягу. Я не хочу отсюда уезжать. Помоги мне.

— Чем же я тебе помогу?

— Мне нужно где-то укрыться на первое время, пока будет продолжаться эвакуация. Дальше я сам.

— И что мне тебя здесь прятать? — возмутилась Нора

— У твоих родителей была дача на Балатоне, помнишь, мы туда ездили?

— Там уже несколько лет никого не было. Я вообще не знаю в каком она состоянии.

— Но ключи же есть? — с надеждой в голосе спросил Павел.

— Ты ставишь меня в неловкое положение. А если темя вычислят? Что будет со мной?

— Кто будет вычислять? Им через несколько дней будет не до меня, и уж тем более не до тебя. Всё утихнет и я попрошу политического убежища.

Он посмотрел на Нору умоляющим взглядом.

— Ладно. Ключ дам, но больше ничего не проси. Приезжать тоже не буду.

— Спасибо тебе. Я знал…

— Что ты можешь знать? — раздражённо отреагировала Нора.

— Прости меня.

— За что прощать? За предательство? За трусость? Или ещё есть за что-то?

Павел сидел понурив голову. Он не хотел вступать в полемику, не хотел больше воспоминаний, он добился своего, и теперь нужно было дождаться ключа и тихонько свалить.

— А Вика знает о твоём решении, — неожиданно спросила Нора.

— Нет. Зачем ей это?

— Да, Паша, ты ни чуть не изменился, как был говном, так говном и остался, — вздохнула она и вышла из кухни, через минуту вернулась с ключами.

— Дорогу помнишь?

— Помню, — он встал, чтобы поцеловать Нору.

— А вот этого не надо, — сказала она, отстраняясь.

— Тогда я пошёл, спасибо. Как всё уляжется, я верну ключи.

Она открыла дверь, и не сказав ни слова, подтолкнула Павла вперёд, чтобы не задерживался. Надоело ей это общение. А он и не собирался затягивать, всё, что хотел получил, а как, не имеет значения.

По пути домой он зашёл в магазин, купил бутылку сливовицы, сыра, колбасы и каких-то конфет, чтобы посидеть вечером с Викой перед завтрашней дорогой, её нужно будет проводить на вокзал, а самому потом незаметно уехать на Балатон, и там затаится. Утром в понедельник все придут на службу, увидят его инсталляцию «пять минут назад вышел» и спохватятся, может быть, только на следующий день, а то и через день, но будет уже поздно. Хорошо, что за всё время службы он так и не обзавёлся солидным хозяйством, весь скарб должен был поместиться в рюкзак и чемодан.

— Вика, я дома, — крикнул Павел Андреевич, войдя в квартиру.

Он прошёлся по комнатам, дочери нигде не было.

— Ну вот и хорошо, — чуть слышно произнёс он, выкладывая продукты на стол.

После этого, насвистывая, он расстегнул замок на папке и достал недавно купленный журнал. С обложки на него смотрела голенькая красавица. Реакция не заставила себя долго ждать. Чтобы не рисковать, и не быть застуканным собственной дочерью за похабным делом, Павел Андреевич заперся в ванной, торопливо стащил брюки, и усевшись на унитаз, принялся листать страницы, то и дело задерживаясь на понравившихся фотографиях. Член стоял, как никогда, реагируя на каждое новое изображение усиливающейся твёрдостью. Павел Андреевич перевернул очередную страницу, и обнаружил восхитительную блондиночку, которая была запечатлена в весьма откровенных позах, глаза жадно пожирали её тело, а правая рука заработала с ещё большим усердием. Весь разворот был отведён этой сексуальной красавице, поэтому он встал на колени, а журнал положил на унитаз, чтобы можно было менять руки, прогибаться слегка назад и сжимать ягодицы, от чего наслаждение только возрастало. Девочка была прекрасна, молоденькая, стройная, с такими формами, которых он никогда ещё не видел, и на которые вообще никогда не дрочил. Он так увлёкся, что едва успел отклониться в сторону, а то бы испортил журнал, а ведь может пригодится ещё не один десяток раз, особенно на даче, где никто не помешает ему заниматься любимым делом.

Павел Андреевич протёр кусочком туалетной бумаги забрызганную спермой стену, ополоснул член, и довольный собой, натянул брюки. Приводя себя в порядок, он то и дело бросал взгляды на восхитительную красотку, смотрящую на него с разворота, радуясь своей удачной покупке. И вдруг что-то заставило его внимательнее присмотреться к лицу девушки, кого-то она ему напомнила. Признаться честно, всё это время Павел Андреевич не особо обращал внимание на её лицо, больше любуясь прелестями, и только теперь, когда возбуждение спало, смог сконцентрировать внимание на другом. Он взял журнал в руки, поднёс его ближе к свету и прищурившись присмотрелся. Девушка, как две капли воды была похожа на его Вику. Бывает же такое, подумал он. В эту же мгновение щёлкнул дверной замок, и в квартиру вошла дочь. Он суетливо затолкал журнал за пояс, и прикрыв его выпущенной наружу рубашкой, вышел из ванной.

— Привет. Как погуляла? Сувениры купила?

— Привет, папуля. Всё нормально.

— Ужин приготовишь? Я там всякого накупил, все-таки сегодня последний вечер вместе. Посидим.

— Да, обязательно. Только душ приму.

— Ну давай. А то есть, что рассказать.

— Я быстро. Ставь пока чайник, — крикнула Вика, запираясь в ванной.

Ужин получился замечательный, сливовица слегка помутила сознание и Павел Андреевич предался воспоминаниям, расспрашивал о том, как им жилось без него, почему мама не завела себе нового мужа, от чего умерла, и что Вика теперь собирается делать дома.

— Как что? Закончу учёбу, выйду замуж, нарожаю детей.

— Планы хорошие.

— Мы заговорились, ты же хотел что-то мне рассказать.

— Да… Наши войска выводят обратно в Союз.

— Слышала в новостях. А что тут такого? Может чаще будем встречаться.

— Может быть… Может быть, — задумчиво произнёс Павел Андреевич. — Ну что будем собираться, а то завтра рано выходить.

— Давай, — сказала Вика.

Она встала и случайно столкнула на пол свою сумку, которая висела на спинке стула, и из неё выпал точно такой же журнал, как и у отца. Он заметил его и настороженно спросил:

— Ты купила его?