и воздух выпит. Откуда берется ощущение полной безнадежности? У нас на родине сломан позвоночник общественного строя. Любое цивилизованное общество держится на общественном договоре – Конституции, который охраняет механизм «преступление-наказание». Этот механизм сломан «силовиками». Остальные – по меткому выражению блогера Сorpuscula, «слабовики» – чувствуют себя униженно и тревожно. Мой муж не был в России двенадцать лет. Вернулся. Иногда ему приходится вылезать из берлоги и заниматься бытовыми делами: ремонт, переезды, счета, соседи, ТСЖ. И вот после очередной «встречи с кретином в горах» он меня удивленно спрашивает: «Слушай, в этой стране нормальные люди-то вообще остались?»

…Портниха пропала с моими вещами, потом вернулась – чтобы испортить еще две новые вещи. Я плюнула, озверела, отнесла их к другому мастеру, но исправить так и не смогла. Звонок:

– Вы мне должны денег еще за две вещи.

– Вы же их испортили! Может, это вы мне должны?

– А я что, бесплатно, получается, работала?

– А я должна вам за порчу заплатить?

– Ну заплатите поменьше, я же время все равно тратила.

Из-за головотяпства бывшего шофера я получила сотрясение мозга и перелом носа. Он был на испытательном сроке, но работу все же не потерял, потому что нормальных в стране не осталось. И вот через два дня после своей преступной халатности, приведшей к моим тяжким телесным, зная, что у нас адская пора – прокуратуры, суды и надо ехать в главную «мусарню», он просит отпустить его на денек, потому что «в лесу лисички пошли». Можно было вырвать у него ключи и заорать на всю Ивановскую, топая ногами: «Пошел вон, дебил! Вон отсюда!». Но следующий дебил оказался еще хуже предыдущего: он пытался торговать историями из нашей с Игорем Малашенко сразу после самоубийства Игоря. Пока я лежала в больнице после попытки суицида. Когда его ткнули мордой, возмутился: «Меня упрекают в том, что я пытался продать свои дневники? Это мои дневники!»

Соседка сверху годами заливала купленную мной квартиру. Сгноила все перекрытия. Заразила квартиру плесенью. Условия ремонта своих аварийных санузлов и кухни выставила такие: половину за наш счет, а половину мы ей дадим в долг. Она не бедна, – у нее две квартиры на Патриарших, и обе она сдает по 250 000 в месяц. Не отдав ни копейки, она заранее торговалсь за каждую тысячу рублей. При этом дама постоянно проживает в Швейцарии, где такая ситуация априори невозможна.

Пострадавший от чужого головотяпства швейцарец не танцует вокруг вредителя с бубном, он идет в банк, который автоматом списывает деньги со счета виновного. Вот только в Швейцарии быть говном стоит слишком дорого, а посему сидеть там наша соседка будет тише воды ниже травы. А ей что – она всегда может отыграться за это в России: я вам нанесла ущерб и, если вы не хотите продолжения в том же духе, оплачивайте мне ремонт и давайте денег в долг.

Большинство россиян не уважают чужое время. Попробуйте купить, продать или сдать жилье, и вы убедитесь в моей правоте. Подруга продает дом. В описании четко указаны габариты, в наличии понятные фотографии. Дом находится далеко. Однако первые два претендента, осмотрев дом, фыркнули: «Для нас слишком большой», украв тем самым у подруги день. Некая девушка очень просила сдать ей квартиру. Нужно было срочно, и я, с ангиной, с температурой, поехала на другой конец Москвы. О том, что она не придет, девушка предупредила, только когда я была уже на месте. О том, что я еду больная, она знала.

Помощница периодически продает мои вещи. Из пяти человек, назначающих встречу, четверо не приходят.

Большинство россиян не уважают суд, что в общем-то понятно, но при этом в условиях нормального функционирования суда эти люди бы жить тоже не хотели. Когда беззаконие касается кого-то другого, а тем паче поворачивается к ним нужным боком – наши люди проявляют к нему удивительную благосклонность. Человек, случайно оказавшийся единственным свидетелем преступления, отказался давать показания и свидетельствовать в суде, потому что «ему это не надо». И сказал пострадавшему: «А если насильно заставите идти в суд, я все против вас скажу».

В Америке, например, и отказ от свидетельствования, и лжесвидетельствование – это преступление, которое порицается обществом.

Но, не смотря на все разногласия с общественным строем Запада, количество русских в любом уголке мира последнее время изумляет. Если лет десять назад русские в Центральный парк Нью-Йорка не забредали, предпочитая Бруклин, то сейчас идешь и вздрагиваешь: такое ощущение, что каждый третий – соотечественник. Русский в Нью-Йорке становится вторым языком. Итак, как же мы будем валить?

О липовом браке

Стоит ли заключать липовый брак? Перефразирую классика: все счастливые семьи счастливы одинаково, все несчастные – несчастливы по-своему. А все фасадные браки отличаются друг от друга лишь цветом фасада. И если вы задались этим вопросом, варианта всего два (как и цветов): ярко-голубой и грязно-серый. Фасадный брак – печать о браке есть, а брака нет. Любви с сексом тоже нет, одна печать.

Что движет узниками фасадного брака? Сразу расставим все точки над i: все понятные для нормальных людей варианты фасадных браков исчерпываются очевидными бюрократическими причинами. Если вы заключаете (или не расторгаете) брак, потому что боитесь остаться без штанов и финансов (в случае развода), или мучаетесь по вопросу гражданства, визы инвестора и получения паспорта приличной страны – вас можно понять и простить. В остальных случаях фасадный брак не принесет вам ничего хорошего.

Вляпаться в эту историю можно из-за вопроса репутации, общественного мнения. В России, как в отсталых странах, женщина без штампа считается неполноценной, поэтому многие рвутся хоть за голубой фасад, но замуж – дабы их ценность и престижность в обществе были повыше. Остальные версии лежат в диапазоне от аморальных до анормальных.

Возьмем фасад, окрашенный в ярко-голубой цвет. Гламурная девушка с карьерой, красивая, умная, светская, много лет замужем за очевидным геем, причем ниже ее по званию. Сразу хочется начать искать подвох и активно интересоваться, что с этой девушкой не так. В московском свете, особенно на его глянцевой стороне, такие истории встречаются нередко. Мода – это женский коллектив. Девочки вместе ходят и на пилатес с йогой, и на ланчи, и в шоу-румы, и кругом они встречают только таких же девушек – ну или голубых. Законодательницы моды, персонажи со страниц светской хроники – иными словами очень важные члены общества, так про себя обычно думают такие девушки. Требования у них – ого-го. Но на самом деле значимы они только в глазах геев, которые по разным причинам