После полуночи уставший, одуревший от работы, всё прибрал обратно в чемодан фотолаборатории и отправился спать. А утром, закончив писать письмо редактору «Русского патриота», вложил в посылку фотографии, отобрав самые удачные с собой в кадре, вручил пакет Егору для передачи редактору лично в руки. Там и статьи, и фотографии. Разберутся. Тем более я подробно изложил, как оформлять статьи. На оборотах фото расписано, где это снято и кто на нем, чтобы не запутались.

Часть своих вещей, которые здесь мне не могли пригодиться, в том числе сундучок с деньгами, тоже отдал, я в него убрал свою долю от продажи лошадей интендантам и негативы, и Егор отбыл в Варшаву. Причём не верхом, коня дядьке оставил, а нанял тут бричку. А оттуда поездом отправится в столицу. Деньги на дорогу и проживание я ему выдал. Поселится в номере на территории завода, записку директору я тоже написал.

Собрав вещи в пролётку, я с денщиком и часовым покинул место постоя. Дядьки-наставника не было, по своим делам убыл, обещал быть в лагере часа через два. Мы же добрались до мастерских, где я получил на руки пулемёт. Теперь он нормально работал – взводился и всухую щёлкал бойком. Но точно проверить можно только при стрельбе. Оказалось, это без проблем, обрывок ленты у них был, но не было боезапаса. Я выдал пять патронов, и мы дали очередь в яму-пулеуловитель. Работает. После этого пулемёт поставили в пролётку на пол, я расплатился с мастером как обещал, и мы покатили к выезду из города.

Добравшись до стоянки, проверил, как дела, после чего выдал фельдфебелю три снимка, где в разных местах вся команда была запечатлена, пусть полюбуются пока общими, личные получат позже, раз уж обещал, сделаю. Пулемёт его расчёт уже забрал и сразу занялись его чисткой.

Что касается нашего вооружения, транспорта и снаряжения, то, пользуясь хорошим отношением ко мне генерала, я попросил его посодействовать в том, чтобы часть трофеев зарегистрировали на моё подразделение. Иначе интенданты налетят и быстро лишнее приберут, а всё записать как свою собственность я не могу. И теперь всё это, включая пролётки, купленные на мои деньги, пулемёты и лошадей, было записано на подразделение. Ну, кроме той пролетки, на которой мои вещи перевозились и которой денщик правил. Своё имущество я официально передал армии, то есть своему же подразделению, в качестве помощи, за что получил благодарственное письмо от начальника штаба армии. Я думал, это такая тонкая издёвка, но нет, тот был полностью серьёзен. Ладно, письмо сохраню. Оно в сундучке направлялось в столицу. Ну, и германские трофеи, кухня, палатки, повозки с лошадьми и другое снаряжение, также были записаны за полукомандой.

В путь мы тронулись в десять, когда старый казак прибыл. Нам нужно преодолеть порядка восьмидесяти километров, думаю, завтра будем на месте. Не удивлюсь, если наш полк тоже ещё только на пути к месту дислокации. Так и двигались, вставали на отдых, благо теперь горячая пища всегда была, кухня позволяла на ходу готовить, и кашевар был очень доволен.

Переночевав в открытом поле, продолжили путь. Нас никто не останавливал, не спрашивал, кто такие и куда идём, – какой простор для диверсантов! – но к обеду следующего дня, как мы покинули окрестности Лодзи, прибыли на место. Тут неподалёку находилось село, но полка нашего не было. Похоже, мы их действительно обогнали. Прикинув, я обоз и тылы разместил в низине, тут распадок удобно находился, два станковых поставил в одном месте, откуда поле хорошо солдаты видели километра на два, и те уже копали пулемётные позиции в полный рост. Ещё два – в двух километрах на возвышенности, и пятый направил в сторону села. На земляные работы я отправил всех свободных солдат.

Дядька-наставник был отправлен изучить окрестности, посмотреть, где наши, и поискать германцев – только осторожно. А я пока объезжал позиции.

Палатки уже установили, кухня снова задымила, подготовка к ужину началась, а я у себя в палатке за столиком, откинув полог, чтобы свет падал, составлял рапорт на имя командира полка. Тому же тоже нужно доложиться, тем более что это он разрешил мне действовать на свой страх и риск, по этому часть плюшек за удачные действия достанутся и ему. Я его поминал в штабе армии, когда докладывал о своих боевых действиях. Кстати, те узнали из полученных разведданных, какие части германцев наступают, чтобы Самсонов знал, какие там силы. В общем, что добыл, всё и выложил, и всё это офицеры штаба записали. Карты трофейные все забрали. Ну почти. Лично мне в штабе полка так карту и не выдали, я первую на руки получил трофейную, с аэроплана. Поэтому утаил одну, та чистой была, и пусть на немецком обозначения, для меня это не проблема. Языками владею. Проблемой было то, что она километровка, и вот этих мест, где позиции для обороны полка были выделены, на ней не имелось, за границами находились, так что сейчас она мне бесполезна.

В три часа дня наблюдатели на возвышенности сообщили, что в нашу сторону двигается колонна всадников. Вроде в нашей форме, но не с тыла, да и не от германцев, а параллельно линии будущего фронта. Взлетев конно на возвышенность, я присмотрелся и признал знакомого офицера из полуроты разведчиков. Между прочим, это подразделение не числится за полком, придали из дивизии для усиления. Меня хорошо было видно, поэтому те остановились, всматриваясь, и, опознав русского офицера, продолжили движение, – ничего не боятся, а если это приманка? Не могли пару солдат для проверки выслать? Я спустился с возвышенности и сам поскакал навстречу. Командовал полуротой офицер в звании штабс-капитана. Он меня тоже узнал и сильно удивился моему тут появлению, да ещё раньше них. Полковая колонна двигалась позади, через час будет, они же головной дозор осуществляли. Ну, я и пояснил, что пока сам тут только обустраиваюсь да разведчика выслал и теперь жду, а тут они.

Пока разведчики с моими солдатами у обоза общались, я пригласил офицеров к себе в палатку, кроме штабс-капитана было ещё два младших офицера – один подпоручик и второй поручик.

Командир полуроты отправил пятёрки разведчиков, пять групп, в разные стороны, и вестового к колонне полка. Мы устроились в палатке, и я рассказал, что и как с нами происходило, даже три фотографии показал: общий снимок на фоне уничтоженной батареи, сбитого аэроплана и с захваченным германским знаменем. Они были впечатлены, они были раздавлены, они были восхищены – в общем, шокировал я их так, что не сразу пришли в себя. Достав трофейную бутылочку вина, я налил в кружки, бокалов, уж извините, не держим, и мы выпили за отличный рейд по тылам германцев. Ну, и рассказал, как меня в штабе нашей армии встретили и что мне генерал Самсонов пообещал, чем впечатлил ещё больше, но все офицеры признали, что, несмотря на молодость, я достоин этого повышения в чине и наград. Это они так меня куртуазно похвалили. Ещё и полковника Молчанова помянули, мол, не зря именно меня на это подразделение поставил, хотя охочих до этой должности хватало. Ну, про это я и так знал, выскочкой меня считали, хотя вроде как и отличился в столице. Заглохли только после того, как я пограничникам помог. Да и то ворчали, что без приказа подразделение снял. Хотя и признали, что у меня было разрешение командира полка на проведение учений в любое время. Произошедшее тоже с натяжкой можно назвать учениями, только приближёнными к боевым.