Короче, как в добрые старые времена, как и полагается детям-птицам, все мы здорово повеселились. То есть все, кроме Клыка.

Наконец идем на снижение. Скулы свело от смеха, мокрые, потные, красные, взлохмаченные ветром.

На палубе неподвижно стоит Клык. Ждет. Несколько ученых наблюдают за нами в бинокли. Где-то футов за шестьдесят от корабля Ангел внезапно закричала:

— Смотрите, смотрите! Вон там! Что-то громадное, но не кит!

Смотрю вниз. Правда, там что-то огромное, странной неправильной формы, похоже, уходит под воду. Секунда — и оно совершенно скрылось из виду.

Я опускаюсь на палубу. Грациозно, без единого звука, как какая-нибудь волшебная фея. Пусть-ка его красавица Бриджит так попробует.

— Мы только что видели что-то в воде, — сообщаю я, все еще слегка запыхавшись. — Оно ушло слишком глубоко вниз, и разобрать, что это, было невозможно. Но оно здесь, и совсем неподалеку.

— Надо нырнуть и хорошенько рассмотреть. — Ангел решительно забирается на поручень, готовая нырнуть в любую секунду.

— Эй, подожди нырять! Надо сперва план составить.

— Макс права, — соглашается со мной Бриджит. — Наши приборы зарегистрировали повышенный уровень радиации. Но мы не можем понять, где ее источник. Так что мы к визуальным наблюдениям пока не готовы, и я бы хотела провести еще кое-какие тесты.

— Понятно… — Ангел кивает, и у меня вырывается вздох облегчения. Такой сговорчивой я ее давно не припомню. — Но я-то уже готова!

Мой вздох облегчения явно был преждевременным. Потому что с этими словами Ангел легко подпрыгнула и головой вперед ушла под воду.

Я этого ребенка убью. Так и запишите: убью.

Позвольте обратить ваше внимание на тот незамысловатый факт, что под водой людям необходимы ласты, маска, дыхательный аппарат и баллон со сжатым воздухом. В небе мне ничего не нужно. Какой отсюда следует вывод? Для подводного обитания я категорически не предназначена.

Чтобы облачиться в перечисленное выше подводное снаряжение, мне, доктору Акане, Клыку и Джону потребовалось восемь минут. А казалось, целый месяц. Но в конце концов, спиной вперед и прижимая маску к лицу, я выпала с корабля. Груз и тяжеленный баллон сразу потянули меня вниз.

Еще три всплеска, и наша маленькая команда в полном составе делает круговой обзор, без всяких оснований лелея надежду, что Ангел дожидается нас поблизости.

Что, все-таки думаете, дожидается? Думаете, мы ее сразу же заметили? Думаете, она охотно согласится оставаться с нами, пока мы исследуем происходящее под водой?

Ошибаетесь. У этой шести-(пусть даже семи-) летней нахалки ослиное упрямство и способность к рациональному мышлению, как у спятившей белки. Одного этого, не говоря уже о ее периодических утверждениях, будто она способна править миром, достаточно, чтобы нажить кучу неприятностей.

Джон и доктор Акана разворачиваются и плывут, показывая нам куда-то вдаль. Мы с Клыком следуем за ними, потому что сами понятия не имеем ни на что смотреть, ни куда двигаться. Прямо перед нами коралловый риф и миллиарды рыбок, то спокойно висящих без малейшего видимого движения, то шныряющих туда-сюда между кораллов. Чуть дальше — черная страшная дыра, мимо которой даже проплывать жутковато. Кто его знает, что оттуда в любой момент выскочит. Похоже, это одна из тех подводных вулканических пещер, о которых рассказывала доктор Акана. Она говорила, что их на Гавайях полно.

У каждого из нас по мощнейшему подводному фонарю, и мы по очереди светим в каждую пещеру, в каждую щель, распугивая ни в чем не повинную рыбу. Но Ангела и след простыл. Даже пузырей нигде не видно. Лангусты — пожалуйста, кораллы — сколько угодно, губки, морские звезды, угри, высовывающие из кораллов свои змеиные головы — не перечесть. Но Ангела — и в помине нет.

Я начинаю понемногу сходить с ума. Да еще этот баллон у меня на спине — он тоже радости не прибавляет. Когда мы жили только вшестером, Ангел от меня ни на шаг не отходила и слушалась по первому моему слову. А теперь вокруг полно взрослых. Кормят нас, повсюду за собой таскают. Вот и получается, что я Ангелу не больно-то и нужна. Обидно.

Я внутри пещеры. Вожу фонарем по стенам. Никого похожего на девочку-птицу. Поворачиваю назад и понимаю, что я совершенно одна.

Глубоко-глубоко в пещере.

Задумавшись, я, видно, не заметила, как остальная группа повернула в другую сторону. Быстро отступаю, шарю глазами вправо и влево в поисках отсвета подводных огней. Ни-ко-го. Но самое ужасное, я не только никого не вижу, я не вижу даже выхода из пещеры. Надо было следить, куда поворачиваю.

Вот черт!

Нарочно замедляю дыхание. Стараюсь успокоиться. Если я вошла в пещеру, я смогу из нее выйти. Воздуха в баллоне, по моим расчетам, должно хватить примерно на час.

Конечно, идти назад всегда легче, когда есть следы. Или какие-то ориентиры. А если позади тебя остается только пузырчатая дорожка, и если одна стена треклятой темной, страшной пещеры как две капли воды похожа на другую, а спросить дорогу, кроме перепуганных рыб, вообще не у кого, тогда… а-а-а-а!

Оказывается, кричать под водой, да еще через дыхательный аппарат, безумно неудобно. И совершенно бесполезно.

Воображаю себе, как Клык выуживает мое взбухшее от воды мертвое тело, и осторожно плыву обратно туда, откуда, как мне кажется, я приплыла. Все вокруг выглядит незнакомым. Точнее говоря, все вокруг совершенно одно и то же.

Нигде не видно даже тусклого отблеска фонаря моих ныряльщиков. В воображении встают мои похороны. Вот Надж задохнулась от рыданий и бросает на мой гроб букет цветов. Горло у меня сводит, а на глаза набегают слезы. От чего сразу же запотевает визор маски.

Выругавшись вслух в дыхательный аппарат, очищаю маску, как меня учили. Теперь хотя бы можно что-то видеть. Снова выравниваю дыхание и пытаюсь подвести какую-то, пусть и слабую, логическую базу под свое местонахождение.

Вот тогда-то я и понимаю, что передо мной сразу две пещеры: одна ответвляется от другой. В какую из них мне теперь податься? Какая из них ведет наружу? По какой я сюда приплыла?

Позвольте теперь поставить те же вопросы по-другому. Если считать, что моя жизнь — дурацкий фильм ужасов, в котором героиня заблудилась, потерялась, одна-одинешенька в подводной пещере, как вы думаете, что должно случиться?

Если ответ «Она роняет фонарь, он разбивается о камень, и она остается в полной темноте», ответ засчитывается.

Но спорим, нападение гигантского осьминога вам даже в голову прийти не могло.

— Подпишите, и мы положим всему конец. — Подчиненная мистера Чу через стол пододвигает бумаги.

Доктор Валенсия Мартинез прямо смотрит на женщину. Руки у нее снова скованы за спиной наручниками. Она очень, очень устала. Но, по крайней мере, после четырех дней без пищи она больше не чувствует голода. Теперь она просто очень слаба, ее тошнит, и хочется долго-долго спать.