– Муж все-таки, имею право.

– Завтра пойдем в мэрию и подадим прошения о разводе. Мой адвокат с тобой свяжется, – я скинула жакет, душно что-то. – А сейчас, свободен.

– Ух, какая, – его глаза маслянисто блеснули, прежде чем Билл поднялся с кресла. Я напряглась. Подозрительная перемена для человека, который ничего общего иметь со мной не хотел. – Смотри-ка, брюхатая, а сексуальная.

Он протянул ко мне руку, хотел дотронуться, но я не позволила, отпихнула резко, но пятится не стала: больше я его не боюсь! Я должна быть сильной за себя и за дочь!

Билл весело рассмеялся и схватил меня за подол юбки, резко на себя дернув.

– Я муж, мне можно тебя трахнуть, – пахнул в лицо запахом виски. – Я тебе во все твои дырки всуну.

– Убирайся! – я размахнулась и залепила ему звонкую пощечину.

– Ах ты потаскуха! – Он с силой толкнул меня. Я улетела в стену, больно ударившись спиной и затылком. Набрала в легкие воздуха и приготовилась крикнуть, но Билл подскочил и закрыл мне рот рукой, засунув внутрь всю пятерню. – Разбаловал тебя Нортман! – Он схватил меня за волосы и потащил к кровати. – Я напомню, как быть покорной, – прошипел и бросил на кровать. Дважды ударил, не кулаком, но лицо онемело, маской болевой застыло. – Будешь орать, начну бить по животу, – процедил сквозь зубы и вытащил руку у меня изо рта.

– Не надо, – выдавила, закашлявшись.

– Надо, – довольно улыбнулся и рванул пуговицы блузки. – Какие сочные сиськи стали, – больно сдавил, пощипывая сосок. – Как он тебя трахал? – спросил требовательно, коленом ноги раздвинув, забираясь под юбку холодными руками, бедра до боли стискивая. – Всю раздолбал? Ну, отвечай!

– Не смей! Ребенок… пожалуйста, – я пыталась умолять, забыв, что рядом со мной не человек.

– Если сдохнет у тебя в животе, плакать не буду.

Я буду! И я зарыдала.

– Сейчас вставлю тебя, потаскуха хренова, – Билл завозился с ремнем и через мгновения колена коснулся член. Как мерзко, боже как это мерзко!

– Нет! – крикнула я. Не позволю больше насиловать меня! Собрала все силы и лягнула его коленом, кубарем сбрасывая с кровати.

– Ах ты…

Я не услышала больше, поясницу пронзила боль, адская, разрывающая, и я закричала, надрывно, во все горло.

– А-аа! – низ живота потянуло и резко отпустило, что-то хлынуло из меня. Нет, этого не может быть! Рано еще!

– Мелена, девочка… – я услышала голос Дороти, дрогнувший в ужасе, наверное, ситуацию оценила. Попытка изнасилования беременной женщины – не для слабонервных.

– Дори, что со мной? – и я снова закричала.

– Вызывай врача! – приказала она.

– Что? – это Билл промямлил.

– Врача! – и бросилась ко мне. – Ты не волнуйся, сейчас тебе помогут.

– Что там? Что там, скажи?!

– Воды отошли, – она погладила меня по волосам, ободряюще улыбнулась, но выглядело это жалко. – Я посмотрю, детка.

Она раздвинула мне ноги и подняла юбку.

– Дори, еще рано. Еще двенадцать недель! – сказала и меня скрутило по новой, жгучей болью низ опоясало.

– Девочка, такое бывает. У тебя схватки начались, – и себе под нос: – Убить мало скотину! Кастрировать!

Врач приехал быстро, но когда его увидела сердце в пятки ушло. Доктор Слоун считался нашим семейным лекарем. У него частная клиника и богатые пациенты. С помощью его связей в центре судебной экспертизы удалось получить свидетельство о смерти мамы. Мне стало страшно. Жизнь моей малышки в руках еще одного чудовища. Говорят, монстры только в страшных сказках бывают, а они вон – рядом с нами, только в личину человеческую облачаются.

– Какой срок, миссис Берроуз? – деловито поинтересовался, надевая перчатки. Он не торопился, а я сходила с ума.

– Двадцать восемь недель, – рвано выдохнула.

– Принесите воды и чистое полотенце, – приказал Дороти. – Проверю раскрытие. – Преждевременные роды, – резюмировал без особого интереса. – Нужно в больницу.

– Это опасно? – спросил отец, пока меня скручивал очередной спазм.

– Для миссис Берроуз при сегодняшней медицине нет.

– Грэг, отойдем, – услышала сквозь собственные стоны. – Ребенок выживет?

– Он родится глубоко недоношенным, но если в инкубатор, под хороший надзор, то вполне вероятно.

– У нее в животе ублюдок. Нужно от него избавиться.

Что?! Что он сказал?! Избавиться от Кити! Нет, нельзя! Как же так?!

– Что ты имеешь в виду? – деловито спросил доктор Слоун.

– Не знаю, придуши его, шею сверни. Это же цыпленок, а не человек!

– Хм… – только и было ответом.

– Вода, – вбежала Дороти и бросилась меня обтирать.

– Дори, – зашептала я, почти в беспамятстве. – Они хотят убить ребенка. Не позволяй, будь со мной. Не оставляй меня.

Она сжала мою руку и заверила:

– Зубами драться с ними буду, но не дам вас в обиду. Обоих.

– И еще… – произнесла, а на языке привкус йода и металла. – Найди мой телефон, позвони Марку. Марк поможет… Только он поможет…

Марку могла быть безразлична я, но ребенка он не бросит. Его он будет спасать. Пусть хотя бы его спасет…

– Хорошо, – Дороти сжала мою руку и нахмурилась: – Мелена! Мелена!

Все поплыло, даже боль притупилась. И шум. Кто-то навис надо мной, нежно погладил и пахнуло пряным океаном с запахом любимого мужчины… А потом ничего…

Марк

К уродливому аляповатому особняку Берроузов мы с Рейданом и группой из десятка крепких – своих – ребят бросились сразу после посадки. Она там. Это ничтожество, по странной прихоти судьбы до сих пор считавшееся ее мужем, забрало ее. Я уверен, что мышка здесь, в этом доме. Я заберу ее, а с ними покончу. Пора начинать новую жизнь.

Ворота на въезде были настежь распахнуты – здесь мы сопротивления не встретили, а вот у парадной двери нам преградил путь плюгавенький старичок – дворецкий, что ли?

– Сэр, мистер Берроуз сегодня не принимает, – нервно произнес, загораживая проход к лестнице.

– Где она? – только и сказал, сдерживая желание снести его с дороги. Я найду Мелену даже если целая армия на пути стоять будет! И мавзолей этот по кирпичику разнесу!

– Кто? – не сдавался старик.

– Где она! – бля, если тебе нужно – смотри. Я позволил деду заглянуть мне в глаза и понять, что там нет никого, к кому можно взывать о пощаде, если я захочу переломать ему кости.

– Миссис Берроуз наверху, второй этаж, третья дверь справа.