— Прошу прощения, что побеспокоила вас в такое время, — сказала Кимберли, войдя. Однокомнатная квартирка подтвердила ее догадку относительно мотеля, который некогда переделали в доходный дом. Выцветший ковер и занавески с золотистым цветочным орнаментом, кухонька, смежная с ванной. Кимберли подумала, что если кому-то и нужны десять тысяч долларов, то этот человек — Пегги Энн Бойд.

— Что Дуги натворил на этот раз? — спросила она устало.

— Дело не в том, что он натворил. Дело в том, где он может быть.

— Он сбежал?

— Пропал.

Пегги Энн тяжело опустилась на край двуспальной кровати. В комнате был всего один стул. Она жестом предложила Кимберли сесть.

— По крайней мере на этот раз он ничего не поджег, — сухо произнесла хозяйка квартиры. — Можно сказать, прогресс.

— Вы хорошо знаете Дуги?

Пегги Энн улыбнулась, но ее лицо оставалось серьезным.

— Не уверена, что хоть кто-нибудь знает Дуги. Я пыталась узнать его получше. Другие тоже пытались. Но он всегда сопротивлялся. Бедный мальчик. Честное слово, я не знаю, что теперь с ним делать.

— Я знаю, он сменил четыре приемных семьи, даже побывал в колонии. Должна признаться, я удивлена, что вы смогли пристроить его еще раз — ведь у мальчика за плечами воровство и поджоги. Я удивлена, что вы вообще попытались.

Пегги Энн помолчала. Она сложила руки на коленях и начать крутить пальцами.

— Вы федеральный агент и, должно быть, раскрыли много дел, — сказала она.

— Да.

— Большинство из них вы не принимали близко к сердцу. Вы делали то, что должны были делать, шаг за шагом.

— Конечно.

— Дуги для меня — не просто работа. Не просто папка с документами. Я хотела… и все еще хочу ему помочь. Да, у мальчика проблемы. Но… вы бы видели Дуги Джонса четыре года назад. Четыре года назад это был прелестный, всеми любимый малыш.

Кимберли смутилась. Она не видела официального досье Дуги Джонса; пришлось бы ждать до утра, чтобы получить эту информацию. Но если верить тому, что она знала, Дуги перешел в ведение штата три года назад.

— Когда вы впервые встретились с Дуги? — осторожно спросила она.

— Я знаю его с самого рождения.

Кимберли удивленно посмотрела на собеседницу:

— Вы не… Это невозможно…

Пегги Энн засмеялась:

— Я не его мать, даже не родственница. Я соседка. Дуги родился в этом доме. В двадцать втором номере. Здесь началась его жизнь.

— Вы знали его родителей?

— И да и нет. — Пегги Энн пожала плечами. — Время от времени общалась с его матерью. Вместе спускались за письмами, или я проходила мимо, когда она выгружала покупки, ну и все такое. Сначала улыбнешься человеку, потом скажешь «привет», а на третий раз поболтаешь о том о сем — так это бывает. Она была совсем молодой и не замужем. Безумно влюбилась в отца Дуги. К несчастью, он не так уж сильно ее любил. Обычная история. Насколько я знала, у нее не было здесь родных. Штат располагал кое-какими средствами, и она стала участницей программы, которую мы начали, чтобы помочь матерям-одиночкам, с согласия епископальной церкви. Добровольные помощницы присматривали за детьми и проводили семинары для молодых матерей. Штат выплачивал маленькое пособие за каждый день участия в программе. Совсем небольшое, но программа имела успех. Гэби — мать Дуги — держалась молодцом.

— Ни наркотиков, ни алкоголя, ни мужчин?

— Нет-нет, насколько я могу судить, она жила очень тихо. Я частенько к ней заходила — не по работе, а просто как соседка. Я сама выросла без отца и знаю, как это трудно. Иногда я даже оставалась с Дуги на пару часов, пока Гэби ходила в магазин. Он очень быстро развивался. Малышу нелегко жить в квартире, особенно такой крошечной. Трудно сказать, что он был сущим ангелом, пока была жива мать. К тому времени как ему исполнилось два года, он уже умел ловко удирать из дома. Наверное, каждый из соседей рано или поздно натыкался на него в коридоре и возвращал обратно. Но его любили, о нем заботились. У него были чистая одежда, хорошее питание, Гэби покупала ему уйму игрушек на домашних распродажах. Даже приобрела велосипед, когда мальчику исполнилось три года. Она действительно изо всех сил старалась ради своего ребенка. Она хотела, чтобы им обоим жилось лучше.

— И что случилось?

— Гэби погибла. Ее сбил пьяный водитель — вечером, когда она возвращалась из магазина. Дуги уже лег спать, а она вышла за молоком. Никто из родственников мальчика не объявился, и он перешел под опеку штата; его поручили мне.

— А вы не думали усыновить его?

— Я? — Пегги Энн приподняла бровь. — Я одинокая женщина, муниципальная служащая, мне едва хватает денег, чтобы платить за жилье, так что, возможно, я останусь без крыши над головой, не достигнув тридцати пяти лет. Что я могла предложить Дуги Джонсу? Он заслуживал нормальной семьи. И я ее нашла.

— Первые приемные родители…

— Доналдсоны — хорошие люди. Как у нас выражаются, это был оптимальный вариант. Крепкая семья, уютный дом, относительная обеспеченность. Я рассказала им историю Дуги, и миссис Доналдсон не могла дождаться, когда же он к ним приедет. Ребенку повезло с самого начала. Его любили, о нем заботились. У него было больше шансов, чем у девяноста процентов детей, чьи дела лежат у меня на столе. Нашлись люди, готовые его взять. Я так надеялась на счастливый финал, мисс…

— Зовите меня Кимберли.

— Я очень надеялась на счастливый финал. И до сих пор не пойму, почему все так случилось.

— Он сжег их гараж.

— Да, но сначала поломал большую часть мебели, разорвал все постельное белье и проделал в стенах своей комнаты дырки размером с баскетбольный мяч. Гараж был последней соломинкой. Они поняли, что не могут с ним справиться. Миссис Доналдсон честно сказала мне, что ей страшно с ним оставаться.

— Она боялась Дуги?

— Да.

— Но вы нашли ему другую семью.

Пегги Энн слабо улыбнулась:

— За приемных детей выплачивают пособие, Кимберли. Так что, пока его платят, я всегда могу найти ребенку дом.

— Так…

— Да. Не слишком-то хорошая ситуация, и результаты непредсказуемы. Учтите, я позаботилась, чтобы мальчику обеспечили психологическую помощь после того, как он подпалил второй дом. Штат выделил деньги, и я связалась с местным психологом, который специализировался на работе с детьми. К сожалению, третья приемная мать Дуги так и не отвела его на прием. У нее было пятеро своих детей; ей просто не хватало времени, чтобы куда-то водить его трижды в неделю. Разумеется, Дуги сорвался, она от него отказалась, и мы начали все сначала. Дуги — очень злой маленький мальчик. Хотела бы я знать почему. Хотела бы я знать, как его остановить. Но мне известно лишь то, что Дуги зол. На весь свет, на приемных родителей и на меня. Сейчас, если верить специалистам, ненависть для него важнее любви.