И ответ оказался неожиданным.

«Бьонгард… Как удачно. Все одно туда дорожка выходит», подумал эльф. Если бы не картина, что висела на стене партизанской землянки, Марфор не узнал бы местность.

Эльф с трудом сел на кровати. Осторожно закрепив Иглу в перстне-кастете, он прошептал несколько заклинаний над пальцами брата, чтобы замедлить процесс разложения. Затем увязал их обратно в платок и спрятал в карман, а перстень-кастет надел на руку. Марфор глянул на висевшие на стене часы в корпусе из орехового дерева. Когда-то роскошные, любовно покрытые лаком, теперь они рассохлись. Глубокие царапины уродовали темно-красную поверхность. Вместо одного из противовесов на цепи висел копьеобразный перфоратор, у которого была отломана ручка.

Пора было пойти пообедать – партизаны должны были явиться за Марфором уже минут через сорок.

На обед в столовой подавали щи из кислой капусты. Марфор с некоторым удивлением обнаружил в них золотистые корочки обжаренных шкварок. На второе была гречневая каша с куриной ножкой, обжаренной в чесноке. Эльф ожидал увидеть пустые щи и пару краюшек хлеба. Вот хлеба как раз не оказалось – он был в Железном Лесу дороже мяса. Но в основном обед оказался сносным. Марфор принялся осторожно есть. К нижней половине лица чувствительность еще не совсем вернулась, эльф боялся зажевать губу и не заметить этого. Он пришел к концу обеденного часа и был в столовой почти совсем один. Повар, обслужив его, ушел вглубь помещения, на отгороженную дощатой переборкой кухню, и принялся там греметь кастрюлями. Видимо, расчищал поле битвы для создания ужина. За высокими, узкими окнами сверкал на солнце снег, отбрасывая на пол столовой длинные, словно драконьи языки, полосы света. Когда Марфор уже почти разобрался со щами, из пустоты рядом с ним раздался негромкий голос:

– У меня к тебе дело.

Эльф покосился на лавку рядом с собой, но там было пусто. Раздался довольный тихий смешок.

– Не надо пялиться в пустоту с идиотским видом, – продолжал голос.

Марфор поднял руку, вгрызся в куриную ногу. Игла Моргота на перстне-кастете сверкнула чернотой.

«Проявись», лениво телепатировал эльф, не прекращая жевать. – «Я вовсе не хочу выглядеть идиотом, разговаривая с пустым местом. Или я сам тебя проявлю…»

Над лавкой сгустилась тьма. Бесшумно вспыхнули и опали черные зигзаги молний. Собеседник Марфора оказался высоким худым эльфом. Поношенный полушубок болтался на нем, как на вешалке. Волосы его были светлыми. Против обычаев северных эльфов они не были не заплетены в две косички на висках, а неровно острижены под горшок.

Марфор узнал гостя, хотя их пути пересеклись впервые в жизни.

Не так уж много эльфов умели управляться с мертвой силой. А уже форменный полушубок воспитуемого из них мог носить только один.

«Приветствую тебя, Верховный маг Фейре», спокойно передал Марфор. – «Надо же, я думал, что из воспитательных лагерей эльфов только выносят… Зачем ты нашел меня? В каком качестве я тебе нужен? Я ведь, как говорят на родине твоей матери, и швец, и жнец, и на дуде игрец».

– Ты мне нужен в качестве лучшего убийцы драконов в обитаемом мире, – ответил Лайтонд. – Ты знаешь, за чьей головой мы пойдем. И ты знаешь, что пол его сокровищницы по колено усыпан золотом и драгоценностями.

Марфор покачал головой.

«Для меня эта война закончена», сообщил он. Эльф ожидал, что Лайтонд удивится, но на лице Верховного мага не дрогнул ни один мускул.

«Могу дать только несколько советов, бесплатно», продолжал Марфор. – «Могу порекомендовать эльфа, который способен выстрелить в дракона, даже если между ним и чудовищем стоит его сестра – и попасть в цель. Так же могу познакомить с бывшим химмельриттером, который знает драконов как облупленных, прошу прощения за каламбур. Гросайдечи у него теперь нет, и он охотно пойдет с тобой».

– У Рингрина я уже был. Это он порекомендовал мне тебя, – ответил Лайтонд. – С химмельриттером мы тоже поговорим. Но давай сейчас поговорим насчет тебя. Я вижу, что ты убил своего брата… соболезную.

«А иди ты со своим соболезнованием», ответил эльф.

– Разве ты не хочешь отомстить? – вкрадчиво спросил Лайтонд.

Марфор на миг закрыл глаза.

«Я могу отомстить, только прыгнув с моста», телепатировал он. Лайтонд сделал вид, что не заметил бестактности. Его отец покончил с собой таким же способом, и вся Мандра знала, что сыну Балеорна пришлось присутствовать при этом.

«Или убив себя как-то иначе, но все остальные методы еще менее надежны. И я, возможно, сделаю это… чуть позже. Сейчас в своем прыжке я увлек бы за собой еще одного эльфа, вся вина которого в том, что он слишком добр и имеет дар оказываться не в том месте и не в то время».

– Ты считаешь виноватым себя? – осведомился Лайтонд.

Марфор отметил, что голос его, несмотря на пятьдесят лет, проведенные в воспитательном лагере, остался звучным и властным, голосом командира и повелителя. Тэлери понял, что ему хочется сделать с того самого момента, как он услышал Лайтонда. Ему хотелось встать и отдать честь.

– Ты ошибаешься, – продолжал тем временем Верховный маг. – Морул Кер и его безумие – вот причина того, что произошло. Пойдем с нами, Лилталум Феаноринг, сын Тинголорна Феаноринга. Отомстишь за Змееслава…

Марфор посмотрел в его глаза, синие и холодные, как ледники Фейре. Такие же безразличные и вечные. Он медленно, с усилием, отрицательно покачал головой.

– Ну что же, – произнес Лайтонд медленно. – Я много чего делал в жизни, но никогда опускался до того, чтобы принуждать воина к служению. Тебе пора. Твои друзья ждут тебя в приемном покое, и вам предстоит неблизкий путь. Пойдем, я провожу тебя.

Марфор бросил обгрызенную кость в тарелку, вымыл руки и вытер их висевшим на стене полотенцем. Лайтонд ждал его у выхода из столовой. Длинными больничными коридорами они шли в молчании. Марфор был сбит с толку, даже разочарован. Лайтонд толкнул тяжелую створку. Марфор сразу увидел партизан. Рингрин, Кулумит и Ваниэль стояли в дальнем углу зала, почти у выхода. Рядом с ними стоял взъерошенный, сердитый Кайт. В своих темных полушубках и валенках Ежи казались смешными и напоминали нахохленных воробушков. Ваниэль в ее кокетливой дубленке смотрелась ярким снегирем, случайно затесавшимся в компанию. Заметив Марфора, эльфка улыбнулась. Он покосился на Лайтонда. На лице Верховного мага Фейре гасла улыбка – улыбка того, кто понял, что радовались не ему.

– Мандречены милосерднее, чем кажутся, – произнес Верховный маг Фейре негромко. – Уж я-то знаю. Ты выиграешь спор.

«Посмотрим, Шенвэль», ответил Марфор.

Верховный маг глянул на него в упор – коротко, гневно и страшно. И тут же пригасил свой взгляд. Все было ясно. «А ведь можно было догадаться», подумал Марфор. – «Балеорн же отстроил Бьонгард после бунта Разрушителей, и королевский дворец в первую очередь». Эльфы довольно часто давали своим детям не по одному имени, одно из которых знали все, а второе было интимным прозвищем, которым могли пользоваться только друзья.