– Стоп, – помотал замороченной головой капитан. – Ты имеешь в виду, что эти пиявки – тоже не конец, и из них могут вырасти вовсе не меракийцы?

– Меракийцы, – возразила Полина. – Просто разные. Вы только подумайте, – зоолог схватила капитана за рукав и медленно, одухотворенно, как в картинной галерее, обвела каюту рукой, – в этой цистерне… ну, и немножко вокруг нее… заключен целый мир! Рыбы. Амфибии и рептилии. Птицы. Разумные существа. И все это – из совершенно одинаковых икринок! Разве это не прекрасно и удивительно?

– Трындец, – подвел итог Теодор. – У тебя нет родни на Хохе?

Станислав тоже сомневался, что допустил бы такое буйство инопланетной эволюции, знай он о нем заранее. Но вернуть эти консервы поставщику точно не удастся.

– Но теперь-то, по крайней мере, мы можем выбросить лишнее? Вот это, с потолка, и ту гадость, что к ноге Михалыча ползет…

Техник глянул вниз и поспешно отскочил.

– Тут нет ничего лишнего! – возмутилась зоолог, отбирая у капитана «лишайник» и бережно прилаживая на место. – Все они – кирпичики пищевой пирамиды: растения потребляют неорганические вещества и свет, животные едят растения и других животных. Если выдернуть нижний ярус, вся система развалится!

– То есть меракийцы, по сути, питаются друг другом? – передернуло Вениамина.

– Ну да, – невозмутимо подтвердила Полина. – Как и мы. Только нас с нашей едой разделяют сотни тысяч лет эволюции, а меракийцев… немножко поменьше.

– Слышала бы это Анастасия, – хмыкнул Теодор.

– Против внутривидовой борьбы она как раз не возражала. Ты бы видел ее лицо, когда мы столкнулись у мусорного бака! Еще чуть-чуть – и убила бы.

– Полина, – с досадой перебил ее капитан, возвращая к основной теме. – Во-первых, ты, кажется, заблуждаешься насчет значения слова «немножко». А во-вторых, я не собирался превращать свой корабль в филиал Мерака!

– У вас и не получится, – утешила его Полина. – Мерак – единственная планета, на которой меракийцы могут пройти свой цикл до конца. Поэтому они так и стремятся туда на нерест. Если к концу третьей недели личинки, из которых должна развиться высшая разумная форма жизни, не попадут в строго определенное морское течение, они погибнут. Но мы ведь успеваем их довезти, правда?

– Может быть, – осторожно подтвердил Станислав, уже боясь загадывать. – Но одно дело – аквариум, и другое – полная каюта доисторических джунглей! Такими темпами они за неделю весь корабль заполонят. – Капитан снова посмотрел на потолок. Лиана успела обзавестись еще парой веток, пучком воздушных корней и чем-то смахивающим не то на бутон, не то на закрытый глаз.

– Вряд ли, – поспешно сказала зоолог. – На второй-третий день личинки перейдут на питание водяной растительностью, а потом и до наземной черед дойдет. Пищевая пирамида сильно сужается к вершине – для прокорма, скажем, одной лягушки нужно сто комаров в день, так что они быстро тут все подчистят. Думаю, достаточно будет закрыть дверь, и пусть этот маленький уютный мирок развивается по своим законам.

– Пока в эту дверь не постучат изнутри? Полина, я надеюсь, теперь мы знаем всё, что можно ожидать от меракийской икры? Или ты приберегла для нас еще что-нибудь «прекрасное и удивительное»? – категорично потребовал ответа капитан.

– Всё, – обиженно засопела девушка. – Я просто не хотела грузить вас такими мелочами.

– Ну да, лучше сразу нагрузить проблемами. – Станислав еще раз огляделся, неодобрительно покачал головой и вышел из каюты. Полина секунд пятнадцать честно терзалась угрызениями совести, а потом присела на корточки, вытащила планшет и упоенно в нем застрочила, будто беря интервью у ближайшей веточки мха.

* * *

В самом мерзком и назойливом кошмаре Теодора всегда гас свет. Постепенно, заставляя все сильнее напрягать глаза, пока они не начинали отчаянно болеть – но без толку. Сквозь серую пелену пробивались только алые всполохи аварийной сигнализации, вой сирены рвал нервы, заставляя ошибаться еще чаще и фатальнее. Корабль заходил на посадку, поднять его с этой высоты невозможно («Почему?!» – протестовали логика и опыт, но сценарий кошмара уверял: «Нельзя, и даже не пытайся!»). Автоматика отказала, рычаги и кнопки путались под неловкими пальцами, а то и вовсе исчезли с привычных мест, диспетчер орал что-то невнятное, и речь шла уже не о том, чтобы посадить корабль – а чтобы уронить его на что-нибудь не очень нужное и желательно не очень твердое…

…Когда Тед открыл глаза, в каюте было темно. Пилот поднес дрожащую руку к лицу, увидел фосфоресцирующую рамочку комма, пробормотал:

– Твою ж мать! – снова зажмурился и перевернулся на другой бок, натянув одеяло до самого носа.

Эта ахинея не снилась ему больше трех месяцев, с тех пор, как после долгих упорных тренировок он поверил: запросто посадит корабль и в темноте, ориентируясь по озвученным компьютером данным и вызубрив каждую вмятинку на пульте, не говоря уж о кнопках.

Тягучий иррациональный ужас отступал, но сирена продолжала выть.

«Почему Маша не дублирует ее на мой терминал и комм?» – сердито подумал пилот и тут же проснулся окончательно. Аварийная сирена?!

– Я-а-у… – доносились приглушенные, леденящие кровь звуки то ли из коридора, то ли вообще из пультогостиной. – Я-а-а-у…

– А, чтоб ты провалилась! – с ненавистью пробормотал Теодор, наконец сообразив, в чем дело. – Ни днем ни ночью покоя от тебя нету…

Парень пару минут посидел на краю кровати, сжимая виски ладонями; понял, что надеяться на наступление тишины бесполезно, а сон ушел безвозвратно, и отправился отключать «сигнализацию» вручную.

После темной каюты (а в особенности – паскудного сна) ночная подсветка коридора и пультогостиной казалась пилоту чуть ли не праздничной иллюминацией, вначале даже заставив сощуриться. Кошка сидела в нише иллюминатора, смотрела на звезды и выла так самозабвенно, будто в прошлой жизни была волком. Самца, явившегося на ее страстный призыв, она заметила, только когда над ее головой свистнул тапок. Разом заткнувшись и прижав уши, киса лазерным лучом стрельнула в навигаторский пульт, свернув стоящую на краю коробку. Кусочки сахара шрапнелью застучали по полу.

Тед опомнился и обул уже взятый на изготовку второй тапок. Не хватало еще перебудить весь корабль! Впрочем, из-за спинки диванчика и так высунулась рыжая всклокоченная голова и сонно поинтересовалась:

– Что случилось?

– Ничего, – досадливо огрызнулся пилот. – Тебе эти вопли под ухом разве не мешают?

– Нет, я их фильтрую, – честно ответил киборг. – Как несущественные.

– Мря-а-а! – обиженно подтвердила кошка с пульта.

Пилот поморщился:

– Столько фильтра я в уши затолкать не смогу. Кстати, чего ты тут спать повадился? Клаустрофобия разыгралась?

Дэн серьезно подумал и отрицательно покачал головой: