Ари посмотрел на него, снова в полном недоумении. И Гест пояснил: Ингибьёрг говорит такие слова, чтобы поставить на своем, на чем именно — подчас лучше и не знать, сказанное взрослому еще хоть к чему-то обязывает, но тому, что говорят ребенку, вообще не придают большого значения, а Ари пока ребенок.

Мальчик кивнул, сказал, что ему все понятно. Ничегошеньки тебе не понятно, подумал Гест. И почувствовал вроде как облегчение оттого, что Ари все ж таки не вполне похож на него.

Следующей ночью Ингибьёрг пришла к сараю и кликнула Геста наружу. Сказала, что в сарай заходить не станет, у нее есть другие дела, кстати, он прямо сейчас переберется в дом, к ней, что бы там люди ни говорили насчет разницы в их росте, происхождении и возрасте.

Гест опять невольно рассмеялся, однако сказал, что нисколько не возражает, прошлая-то зима была студеная, и он предпочел бы провести нынешнюю в не столь скверных условиях, а потом попросил Ингибьёрг подойти к двери, сесть с ним рядом и напоследок заночевать тут, на сеновале. Заночевать она не пожелала, хотя рядом ненадолго присела. Гест сказал, что слыхал от Тородда, будто за годы вдовства к ней многие сватались, но она всем дала от ворот поворот. Почему?

— Потому что они приходили как просители, — ответила Ингибьёрг, не глядя на него. — Упрашивали меня. А супруг мой просителем не был. Как и мой отец. Потому я не могу выйти за просителя.

Гест всмотрелся в ее резкий профиль.

— Я тоже стану твоим рабом.

— Сомневаюсь, — мрачно буркнула она, встала и пошла прочь, но походка ее, как мнилось Гесту, выдавала, что она давно не была так довольна собою, внешнее смятение миновало; развеялось оно и у него в голове.

На другой день он перенес свои вещи в большой дом, помогавший ему Рунольв остановился на пороге просторной опочивальни, вращая глазами, пихая Геста локтем в бок и делая рукоблудные жесты, меж тем как взгляд его скользил по комнате, по меховым одеялам, из коих многие были добыты им самим. Гест сказал с улыбкой:

— Ты человек умный. Все понимаешь.

А вот старый Тородд не понимал. Во всем, что касалось Ингибьёрг, он так и остался трэлем и новость о Гесте и Ингибьёрг встретил ожесточенным молчанием и мрачной миной. Геста он теперь на дух не принимал, на вопросы Ингибьёрг отвечал односложно и невпопад, а вдобавок все время шушукался с Хедином, который наконец оправился от унижения. Девочки и те жаловались Гесту на Тородда: старик больше не хотел рассказывать им истории, побил Халльберу и из лодочного сарая их прогнал, хотя Рунольвовым сыновьям, Равну и Гейру, по-прежнему разрешал сидеть там сколько угодно.

Взглянув на Халльберу, Гест спросил, правда ли Тородд побил ее.

— Да, правда, — отвечала она.

— А почему он тебя побил?

— Потому, что он плохой.

— Не потому, что ты это заслужила?

— Нет.

— Но ты все равно хочешь быть подле него?

— Да.

— Ладно, тогда я научу тебя новой игре, — сказал Гест, дал им по прутику и достал кусок ткани, концы которого Торгунна, по его просьбе, сшила между собой, так что получилось кольцо, окружность, а потом велел взять прутики в рот и двигать тряпичное кольцо по кругу, не роняя его. Правда, вдвоем толком не поиграешь, куда лучше вчетвером, к тому же непременно нужен взрослый, он будет судить игру и награждать победителей.

Девочки сбегали за Равном и Гейром, Гест сел на траву и некоторое время наблюдал, как идет игра. А потом спросил, не заметили ли они в этой игре кой-чего особенного.

— Нет.

— Побеждают всегда двое, — сказал Гест. — Меня научил этой игре один армянский монах в Нидаросе.

В тот же день Ингибьёрг отправила Хедина к Хареку, на корабле с грузом железа, а Гест вышел из усадьбы и зашагал по берегу к верховьям фьорда, к небольшому заливу, который раньше служил гаванью родовой усадьбе Ингибьёрг. Там стоял обветшалый большой дом и несколько лодочных сараев, в этом месте Тородд вырос и по сей день не отказался от привычки погожими вечерами выходить на лодке в залив и ловить рыбу, в детстве он звал этот залив своим морем, был владыкой над крохотными корабликами, которые мастерил из коры и дощечек. Гест подошел, как раз когда он собирался столкнуть лодку на воду, и сказал, что сядет на весла и составит ему компанию.

— Мне помощь не нужна, — сердито буркнул Тородд. Но Гест взялся за весла, и старик, помедлив, взгромоздился на кормовую банку и хмуро уставился в темноту, которая уже наплывала с гор на зеркальную гладь залива. Гест ничего не говорил. Греб себе потихоньку и ждал. В конце концов старик не выдержал гнета тишины и стал рассказывать про свой сон, а приснилось ему, как он бродил по Румаборгу,[53]любовался красой Вечного города.

Гест кивал, потом сложил весла и встал во весь рост, широко расставив ноги и покачиваясь взад-вперед, так что вода заплескала о борта.

— Хочу рассказать тебе притчу, загадку, — сказал Гест.

Что ж, он не прочь послушать, отозвался Тородд. В таком случае, предупредил Гест, слушать надобно очень внимательно, загадка непростая. Тородд энергично кивнул.

— Два человека ловят рыбу, — начал Гест. — И коли первый, что поклоняется Белому Христу, поймает две крупные рыбины, а другой, что поклоняется старым богам, — две мелкие, то язычник выбросит больших рыбин в воду и скажет, что нынче они обойдутся мелкими. Коли же, наоборот, тот, что поклоняется Господу, поймает двух мелких рыбешек и вздумает отправить крупных в воду, язычник швырнет за борт его самого и утопит. Какой вывод ты отсюда сделаешь, а?

Тородд задумался.

— Ты опять строишь насмешки над, Господом?

— Нет, — сказал Гест.

— Мне угрожаешь, да? — спросил старик. — Хочешь меня вышвырнуть?

— Зачем? Ты был добр ко мне. Стало быть, ответ снова отрицательный.

Тородд сказал, что в таком разе он сдается, к тому же устал от этих вопросов, пускай Гест сам разобъяснит.

— Ладно, — сказал Гест, — но сперва повторю загадку еще раз. — Так он и сделал. Посмеиваясь. Тородд тоже посмеялся, не слишком уверенно.

— Я и теперь ничего не понимаю, — признался он, — хотя, может, ты над старыми богами насмешничаешь?

— Нет, они тут ни при чем.

Гест опять сел и рассказал другую историю, как несколько лет назад два человека сидели на берегу исландской реки и не могли перебраться на ту сторону, река-то была широкая, глубокая, и по ней шел лед. Один из этих двоих, маленький, слабосильный, так измучился в долгом странствии, что хоть ложись да помирай. Второй же был большой и сильный. И пока они сидели, глядя на дальний берег, он рассказал своему малорослому спутнику эту загадку, и тот засмеялся. А в следующий миг силач столкнул его в воду и сам прыгнул следом. И оба они вправду одолели реку.