уже по грудь. Пауки размером с теннисный мячик ползают по его лицу. Он отчаянно трясёт головой, но те не отстают.

Надо помогать.

– Отпусти! – Я вырываюсь, но не-мама держит крепко.

Водящий хмыкает.

– Красота! Обожаю игру! Продолжайте!

Карла-копия борется с Карлой, заставляя её отступить на несколько шагов.

– Все знают, какая ты. Ты эгоистка. Они любят только твоего брата. В один прекрасный день он тоже тебя разлюбит. У тебя никого не останется.

– Стоп! Стоп! – кричит Карла, затыкая уши. – Я сдаюсь. Прекратите!

Я замираю.

Карла поворачивается к Водящему:

– Я хочу заключить сделку.

31

Чудовище крадучись движется вперёд.

– Не делай этого! – кричит Лирик, тень валит его с ног.

Все страхи останавливаются, как будто наступил перерыв.

Карла подходит ближе к дереву, к Водящему. Она вытирает слёзы.

– Если я откажусь, брошу игру, мне можно будет пойти домой? Моего брата и меня оставят в покое?

Моё сердце бешено колотится. Этого не может быть…

– Не надо, Карла, – просит Квинси. – Не надо!

– Мы же все останемся здесь, – добавляет Мэри.

Не-мама крепко держит меня. Я дрожу. Я слышу её хриплое дыхание, чувствую, как болезнь сочится сквозь её кожу.

– Ты хочешь закончить это? – спрашивает Водящий Карлу зловещим голосом.

Тёмные тучи сгущаются над нами, сверкают молнии, гремит гром, словно празднуя победу. Если она бросит игру, мы нарушим правила. Водящий снова выиграет. Наше наказание будет ещё хуже, чем в первый раз.

– Карла, если ты нас предашь, он захватит наш мир. Всё это ложь, тебе не будет покоя. – Я пытаюсь шагнуть к ней, но не-мама тянет меня назад. Её костлявые пальцы крепче наручников.

– Ты сможешь быть со мной всегда, малыш, разве ты не этого хотел? – шепчет она мне в ухо. Меня передёргивает.

– Повторяй за мной, – обращается к Карле Водящий. – Больше не бегать и не прятаться. Больше никаких игр. Заключив сделку, я навсегда покину это место. Я выбираю эту сторону, и на этом всё. Я выбираю Водящего, а не своих друзей, – медленно произносит чудовище.

Хотя у него нет лица, я чувствую его ликование. Значит, это заставили произнести Хайда и Зака? Вот так они получили свободу?

– Карла, пожалуйста, – говорит Герцог глухо. Кокон из паутины уже почти закрыл ему рот.

– Не бросай нас здесь, – умоляет Шей. Слёзы текут из её глаз-стекляшек. Куклы окружают её.

Карла оступается, но приближается к Водящему.

Все со слезами на глазах упрашивают Карлу не предавать нас.

– Так я же эгоистка. – Она поворачивается к чудовищу: – Больше не бегать и не прятаться. Больше никаких игр.

Я не могу сдержать вопль и падаю на колени.

– Заключив сделку, я навсегда покину это место, – продолжает Карла.

Невозможно, чтобы всё кончилось вот так. Невозможно! Я задыхаюсь.

Карла делает ещё шаг к дереву, задевает ногой рогатку, лежащую возле моего рюкзака, и останавливается перед Водящим. От волнения он весь трясётся.

– Я выбираю эту сторону, и на этом всё, – произносит Карла. – Я выбираю себя и спасаю своих друзей. – Она бросается вперёд и касается дерева. – В домике!

Хлоп! Двойник Карлы исчезает.

Моё сердце подпрыгивает, замирает и снова радостно подпрыгивает.

– Как так?! – удивляется Лирик.

Карла фыркает:

– Так я и позволю какому-то глупому чудовищу победить меня! Может, я и эгоистка, но не слабачка и могу быть находчивее всех вас, когда понадобится.

У меня отвисает челюсть. Она нас не предала. Она обманула Водящего.

– Я знал, что моя сестра нас спасёт, – улыбается Квинси. – Браво, Карла!

– Теперь кончаем с этим и идём домой. – Не отнимая руки от дерева, Карла пинает рогатку. Та приземляется рядом с Лириком.

На мгновение все замирают. А потом всё происходит одновременно. Водящий ревёт. Его рёв наполнен такой ненавистью, что я чувствую её каждой клеточкой своего тела. Его ярость живая. Она стремится искать и уничтожать.

Лирик, уклоняясь от теней, хватает с земли рогатку и несколько камней. Он целится в кукол, окружающих Шей. Камень попадает одной кукле в грудь, та теряет равновесие, падает и разваливается. Лирик снова стреляет, падает другая кукла. Но тут его сбивает с ног тень.

– Хватайся! – кричит Квинси и бросает Шей конец верёвки. Она быстро ловит его, и, держась одной рукой за дерево, Квинси подтаскивает девочку поближе. Мэри и Ниа помогают ему.

Шей дотрагивается до дерева.

– В домике! – Исчезает последняя кукла. У Шей снова появляются рука и нога. Она становится прежней.

Сверкают молнии и бьют в землю вокруг нас. Сухая трава загорается. Огонь устремляется к Герцогу.

Я вырываюсь от не-мамы и бегу к армейскому ножику, лежащему возле Герцога. Я сбиваю пауков и режу паутину, опутывающую его. Задыхаясь, он выбирается из кокона. Мы удираем от огня, но он следует за нами. Жар чудовищный.

– Вперёд! – я указываю на Лирика. – Надо ему помочь.

Теперь счёт равный. Мы с Герцогом против двух теней. Лирик борется с третьей.

Мы мечемся по двору, уклоняясь от молний и языков пламени.

– Лирик, беги к домику, – кричит Герцог.

– Где Джастин?

– Он со мной, – отвечает Герцог. – Мы здесь. Давай!

Лирик колеблется, потом бежит к дереву и хлопает по стволу:

– В домике!

Ниа обнимает его одной рукой. Они в безопасности. С моих плеч сваливается тяжкий груз.

– Джастин! – вопит не-мама. – Не уходи! Я тебя не пущу! – Она появляется рядом и обнимает меня костлявыми руками. – Ты мой!

Герцог бросается ко мне.

– Нет, беги в домик! Тогда прекратятся все твои страхи.

– Мы вместе с ними покончим, – возражает он.

– Этот мой. – Да, они её видят, но не-мама – это мой страх.

Герцог неуверенно смотрит на меня и озадаченно кивает. Он понял. Некоторые битвы нужно выигрывать в одиночку. Он бросается к дереву, перепрыгивая через огонь и уклоняясь от молний.

Остальные подбадривают его.

– Скорее! Ты же можешь! Беги!

Герцог поднимает руку, чтобы коснуться ствола, и замирает. Его ладонь остановилась в нескольких сантиметрах от коры.

– Что такое? – удивляется Мэри. – Чего ты ждёшь?

Он медленно поворачивается к Водящему. Чудовище подкрадывается поближе.

– Сомневаешься? Это же домик, – хмыкает оно.

Герцог смотрит на него с отвращением.

– Хайд и Зак… они были просто средством. Но ты… – чёрные крылья Водящего расправляются, словно он хочет обнять ими мальчика. – Ты мой. Были и другие дети, с которых я мог начать. Но ты особенный. Сильный. Прекрасный экземпляр, с которого можно начать строить мой мир.

Лицо Герцога кривится, в уголке глаза появляется слеза.

– Но почему?

Водящий склоняет голову набок.

– А почему бы и нет? Кто-то же должен начать игру.