— Опусти! Не хочу обсуждать с тобой свою личную жизнь.

— Врушка. Нет у тебя никакой личной жизни.

И наклоняется к моему лицу, так, что его губы почти касаются мои губ:

— Правда, хочешь его? Как меня? Как у нас с тобой было? Настолько, что болит внутри…

От его слов сердце бьется так сильно, что не могу говорить. Штаховский придвигается еще ближе и проводит кончиком языка по моим губам. Меня точно горячей волной обдает. Снова пытаюсь оттолкнуть, но теперь Якоб целует меня все сильнее, давит на губы своими губами, проникает языком со все нарастающей страстью. Мое сопротивление ему нисколько не мешает, кажется наоборот, он упивается им.

Как же мне хочется ответить на этот поцелуй с равной страстью! Держусь из последних сил, а вот Якоб ни в чем себя не сдерживает. Его ладонь накрывает мою грудь, лаская через платье. Вторая рука ложится на талию, ползет ниже, под юбку. И тут начинаю отбиваться. Он ласкает меня как шлюху, воспринимает таковой, опять, всегда! Наверное, я и есть шлюха — ведь даже осознавая это, возбуждаюсь, стоит Якобу лишь коснуться меня. Кожа покрылась мурашками, соски налились и отвердели. Я даже забыла, что мы посреди танцпола. Стоило ему только дотронуться — готова прямо тут отдаться, в толпе людей.

Это ненормально. Это безумие.

Собираю остатки воли и отталкиваю Якоба. Но он не поддается, тогда бью его по щеке, сама не ожидала что пощечина выйдет такой сильной… Его лицо дергается — в глазах недоумение. Такого он не ожидал от меня. Думал всегда на все готова. Отпускает меня. Прищуривается.

— Если тебе так нравится обманывать себя, продолжай. Есть бабы и посговорчивей.

Просто отлично! Хуже невозможно и придумать фразы. Снова в дерьмо макнул. Не вышло — развернулся и уходит к Машке… Дашке, Глашке…

Сволочь!

Якоб уходит, а я настолько ошеломлена и раздавлена, что не могу двинуться с места. Тут меня и находит Антонио:

— Что с тобой, детка, ты такая бледная?

— Пить хочу, — буркаю первое что пришло в голову.

— Прости, меня отвлек старый приятель, никак не мог от него отделаться. Ты искала меня?

— Конечно искала, — вымученно улыбаюсь парню. Не знаю, что еще сказать ему. Очень хочется уйти от этого шума, побыть одной…

Антонио берет меня под руку и провожает к бару. Предлагает стакан воды, который жадно выпиваю до дна. Из динамиков льется грустное танго, и мне хочется рыдать. Едва сдерживаюсь.

— Время позднее, — говорит принц. — Кажется, вся наша компания навеселе. Не стоит садиться за руль в таком состоянии. Я снял несколько номеров в гостинице, неподалеку.

Меня колотит озноб, не смотря на душную ночь. Антонио набрасывает мне на плечи свою тонкую ветровку и помогает пробраться через толпу к выходу. А я могу думать лишь об одном — что вообще все это было? То полный игнор, то страстный танец, поцелуй… Зачем Якоб поцеловал меня? Чтобы лишний раз доказать, что стелюсь перед ним? Скорее всего так и есть. Я не нравлюсь ему. Никогда не нравилась. Он использовал меня в доме Бурмистровых, как щит. Выплеснул свою страсть к Мотыльку, но все равно к ней побежал, стоило только кончить. Как же мерзко, противно. Ненавижу себя, за то что танцевала с ним, не оттолкнула сразу. Не смогла показать полное безразличие. За то что никак не получается поставить его на место. Причинить ответную боль, такую же сильную, какую он причиняет мне… Я должна выкинуть из головы Штаховского раз и навсегда. Сколько можно позволять вытирать о себя ноги?

— В этой гостинице часто останавливаются тусовщики, — говорит Антонио. Вот только комнат мало. — Прости дорогая, не подумай только, что я специально… Нам придется делить одну на двоих…

Но мне абсолютно пофиг слова принца. И в этот момент отчетливо понимаю — если мужчина настолько безразличен, что слова о совместной комнате ни единой эмоции не вызывают… Наверное, это совсем безнадежно. Тут ничего не построишь. Мысль об одной кровати со Штаховским вызывала во мне бурю чувств.

Антонио… Я должна объясниться с ним.

Наверное, со стороны я выглядела смущенной и растерянной. Мой спутник по-своему истолковал мое поведение. И крепче сжал мою руку.

Дашка отказалась идти с нами — осталась танцевать и меня уговаривала. На что я категорически заявила, что умираю как спать хочу. Рядом с подругой был один из ее телохранителей — ему мы поручили оповестить наш остальной персонал. Я была уверена, что Якоб сейчас обжимается где-то с Машкой и от этого на душе все тяжелее становилось. Почему я так думала? Да просто знала — Штаховский возбужден. Я не дала ему то, что хотел. Значит с другой пойдет сбрасывать напряжение.

И просто бешено ненавидела его в эту минуту.

* * *

Антонио удалось снять четыре комнаты: для нас, Дарьи, ее служанок и четвертую — для охранников. Наша с принцем располагалась на втором этаже и выглядела очень уютной. Персиковые обои излучали свет, пара пейзажей на стенах, колоритное зеркало в резной раме. В центре комнаты большая кровать, покрытая светло бежевым велюровым покрывалом. Над кроватью балдахин из белого муслина. Сбоку от кровати, ближе к выходу — два кресла и стеклянный журнальный столик между ними, на котором стоит поднос с кофейником и двумя фарфоровыми чашками.

Поборов желание броситься на кровать и накрыться с головой пледом, подхожу к балконной двери и выглядываю на маленькую веранду. Отсюда открывается великолепный вид на сад. Подхожу к решеткам, закрывающим веранду от проникновения чужаков и жадно вдыхаю восхитительный аромат лилий и цветущих апельсиновых деревьев.

— Зачем тут решетки?

— Чтобы усталый путник не проник внутрь бесплатно, — объясняет Антонио, хлопочущий над столиком. — Будешь чай, дорогая? Молоко? Мед?

— Немного. С медом, пожалуйста.

Продолжаю наслаждаться ночью, жадно вдыхать смесь пряных и сладких запахов этого места. Разглядываю экзотические цветы на клумбах — сад хорошо освещен по периметру декоративными фонарями. И тут замечаю Якоба, стоящего под одним из них, как раз напротив нашего балкона. Мгновенно сковывает все тело. Сердце сжимается от тоски при виде этой одинокой фигуры. Курит и смотрит на меня. Не могу понять, что в его взгляде. Тоска? Равнодушие?

Догадывается ли он, что может забрать меня сейчас из этой комнаты? Сегодняшний вечер показал, что он по-прежнему хочет меня. Как и я… умираю по нему, что бы там не пыталась доказать. Но он не двигается… А ко мне сзади подходит Антонио…

— Чай готов, принцесса, — говорит тихо, обдавая мой затылок своим теплым дыханием.

Целует меня сзади в шею. Шепчет ласковые слова на испанском. Он очень нежен, и в то же время возбужден, я это чувствую. Но душой я внизу, как бы мне ни было противно это признавать. С человеком, который меня не хочет. Стоит, наблюдает, точно равнодушный зритель за не слишком интересным ему спектаклем. Я же наоборот, переживаю бурю в душе, словно сейчас решается моя судьба… Но Якоб отбрасывает сигарету, отворачивается, и я понимаю, что ждать большего — бессмысленно.