Мы достигли вершины и одновременно повернулись, чтобы еще раз посмотреть на море. Через пару секунд я отважился взглянуть на Рут. Ее бледная кожа блестела от дождя. Короткие темные волосы примялись, и прическа стала походить на шапочку пловца. Тело выглядело твердым, словно алебастр на холоде. Несведущие люди часто не понимают, что такого в ней увидел Адам Лэнг. Но в тот момент я знал, что привлекло его внимание. Она обладала особой упругостью — какой-то быстрой и всепоглощающей энергией. Она была воплощением силы и власти.

— Честно говоря, я сама возвращалась сюда пару раз, — сказала Рут. — Приносила несколько цветов и оставляла их на пляже под камнем. Бедный Майк. Ему так не хотелось уезжать из города. Он ненавидел сельские пейзажи. И он не умел плавать.

Она вытерла руками щеки. Посмотрев на ее мокрое лицо, я так и не понял, плакала она или нет.

— Не очень хорошее место для встречи со смертью, — сказал я. — В нем есть что-то зловещее.

— Нет, вы не правы. В солнечные дни оно просто чудесное. Оно напоминает мне Корнуолл.

Рут спустилась по тропинке вниз к велосипеду. Я последовал за ней. К моему удивлению, она села на седло и закрутила педали, проехав не меньше ста ярдов по дорожке вдоль зарослей карликового леса. Затем она остановилась. Когда я подошел к ней, она повернулась ко мне. Ее темно-коричневые глаза были почти черными в угасавшем свете дня.

— Вы считаете, что смерть Майка подозрительна?

Острота ее вопроса застала меня врасплох.

— Я не совсем уверен.

Мне было трудно удержаться и не рассказать о том, что я услышал от старика. Но я понимал, что время и место не годились для такой беседы. Мои сведения о смерти Макэры не имели доказательств, и мне казалось неправильным распространять непроверенные слухи — особенно говорить об этом с женщиной, которая скорбела о погибшем. Кроме того, я немного побаивался Рут и не желал оказаться под ее безжалостным допросом. Чтобы сменить тему, я торопливо добавил:

— Честно говоря, у меня нет для этого никаких оснований. Тем более что полиция провела тщательное расследование.

— Да. Конечно.

Она слезла с велосипеда и передала его мне. Мы начали подниматься по пологому склону к дороге. На удалении от моря воздух стал казаться более холодным. Дождь почти прекратился, оставив после себя сырые запахи земли, деревьев и трав. Пока мы шли, я заметил, что заднее колесо время от времени жалобно поскрипывало.

— Сначала полиция вела себя очень активно, — сказала Рут. — Но потом все затихло. Я думаю, следствие приостановили. В любом случае, им не о чем теперь волноваться. На прошлой неделе они передали тело Майка в британское посольство, и его переправили в Англию.

— Вот как? — произнес я, стараясь не выдавать своего удивления. — А не слишком ли поспешно?

— Разве? С момента смерти прошло три недели. Они сделали вскрытие. Майк был пьян. И он утонул. Конец истории.

— А что он делал на пароме?

Она бросила на меня быстрый взгляд.

— Откуда мне знать? Он был взрослым человеком и не отчитывался перед нами за свои поступки.

Какое-то время мы шагали в полном молчании. Мне в голову пришла мысль, что по выходным дням Макэра мог покидать Мартас-Виньярд и навещать Ричарда Райкарта в Нью-Йорке. Вот почему он записал его телефон и утаил от Лэнгов цель своей поездки. А как он мог признаться им в предательстве? «Извините, ребята, я лишь съездил в ООН повидаться с вашим злейшим политическим врагом…»

Мы прошли мимо дома, на веранде которого я скрывался от ливня. Мой взгляд непроизвольно выискивал фигуру старика, но бревенчатое строение выглядело таким же заброшенным, каким я впервые увидел его — холодным, нежилым и настолько ветхим, что у меня появились сомнения в реальности беседы с пожилым джентльменом.

— Похороны состоятся в понедельник в Лондоне. Его похоронят в Ститхэме. Мать Майка слишком больна и не сможет присутствовать. Я подумываю слетать туда и принять участие в церемонии. Одному из нас не мешало бы появиться на публике. Но мой супруг наверняка не согласится на возвращение в Англию.

— Я помню, вы говорили, что не хотите покидать его.

— Сейчас ситуация выглядит так, что это он оставил меня, не так ли?

Она замолчала и снова начала нащупывать капюшон, хотя на самом деле он был уже не нужен. Я помог ей свободной рукой, и она, не поблагодарив меня, резко натянула его на голову. Рут ускорила шаг и пошла впереди, глядя себе под ноги.

Минивэн ожидал нас в конце дорожки. Барри сидел за рулем и читал роман о Гарри Поттере. Двигатель урчал; фары были включены. «Дворники» на большом ветровом стекле с веселым шумом царапали стекло. Офицер с явным нежеланием отложил книгу в сторону, вылез, открыл заднюю дверь и толкнул сиденья вперед. Мы с ним втиснули велосипед в заднюю часть фургона, после чего он вновь сел за руль, а я занял место возле Рут.

Машина поехала по другому маршруту. Дорога, убегая от моря, плавно поднималась на огромный холм. Сумерки казались сырыми и мрачными, словно какое-то грозовое облако зацепилось краем за остров и, как воздушный сказочный корабль, опустилось на землю. Я понимал, почему Рут сказала, что этот ландшафт напоминал ей Корнуолл. Фары минивэна освещали дикий, почти вересковый край. А в зеркале бокового обзора я все еще видел светящихся морских коней, скакавших по водам залива. Барри включил обогреватель на полную мощность, поэтому мне приходилось стирать со стекла конденсат, чтобы видеть, куда мы направлялись. Я чувствовал, как моя одежда сохла и прижималась к коже, источая слабые неприятные запахи пота и несвежего белья, которые я чувствовал в комнате Макэры.

Рут всю дорогу молчала. Повернувшись ко мне спиной, она смотрела в окно. Но когда мы проехали огни аэропорта, ее холодная твердая рука скользнула по обивке сиденья и сжала мою ладонь. Я не знал, о чем она думала, — только догадывался. Но я вернул рукопожатие: ведь даже «призрак» мог изредка проявлять остатки человеческой симпатии. В зеркале заднего вида за мной следили глаза Барри. Когда машина показала поворот направо, мимо нас в полумраке промелькнули образы смерти и пыток, и я заметил, что маленькая полиэтиленовая хижина под плакатом «…ПРИ АДАМЕ ВСЕ СТАНОВИТСЯ МЕРТВЫМ» на этот раз была пустой. Мы свернули на лесную дорогу и помчались к особняку.

Иногда возникают случаи, когда субъект раскрывает «призраку» нечто противоречащее всему тому, что он рассказывал прежде, или тому, что «призрак» знал о нем. При возникновении подобной ситуации важно тут же отметить этот диссонанс.

Эндрю Крофтс.

«Профессия писателя-«призрака».

Когда мы вернулись, я первым делом наполнил ванну горячей водой и вылил в нее полбутылки ароматического масла (сосна, кардамон и имбирь) из запасов, найденных мной в шкафчике душевой кабины. Задернув шторы в спальне, я разделся догола. Естественно, такой современный дом, как у Райнхарта, не имел ничего похожего на старый добрый радиатор, поэтому я оставил сырую одежду там, где она упала, и направился в ванную комнату.