Если бы на Шарлотту сейчас обвалился потолок, она и то удивилась бы меньше.

— Драгоценные камни? Из Голконды? Как вам пришла в голову подобная небылица?

— От моего отца. Он был в Индии в то же самое время, что и ваш, там они и познакомились. Барон де Фонтенак заболел там страстью к драгоценным камням и привез оттуда великолепные экземпляры. Среди прочих был большой желтый бриллиант величиной с глаз... забыл, кого именно. Я обожаю желтый цвет! Он мне идет необыкновенно! А вот вам, к вашим пепельным волосам, не пойдет совсем...

С каждым словом возбуждение Адемара возрастало, и Шарлотта, несколько опомнившись от изумления, сочла нужным охладить его неуместный пыл. Засмеявшись, она решительно хлопнула ладонью по крышке стола и сказала:

— Не стоит продолжать! Вполне возможно, что мой отец, который был в те времена совсем молодым человеком, и привез из Голконды... воспоминания, потому что ни моя мать, ни я никогда не слышали ни о каких камнях!

— Вы, конечно, шутите!

— Не имею ни малейшего намерения. Ведь с тех пор, как наши отцы бороздили моря, прошли долгие-долгие годы. Ваш отец вернулся во Францию тогда же, когда и мой?

— Нет. Они встречались в Индии, но... Господин де Фонтенак путешествовал на корабле знаменитого Тавернье, который привез королю его самые великолепные бриллианты.

Услышав эти слова, Шарлотта подумала, что нашла, наконец, разумное объяснение легенде.

— И вы думаете, Тавернье позволил бы кому-нибудь другому, пусть даже другу, купить необыкновенный камень, если все эти камни должны были принадлежать королю? Я очень в этом сомневаюсь. Каким, вы говорите, был бриллиант?

— Я вам сказал: желтый!

— А какой величины?

— Больше голубиного яйца, чистейшей воды и необыкновенного блеска. Настоящее маленькое солнце.

— Ну, так я могу вас уверить, что это солнце никогда здесь не сияло. Иначе я бы знала о нем!

— Вы были совсем девочкой, когда вас отправили в монастырь. Вам могли и не доверить подобной тайны.

— Хорошо, предположим, что отец все-таки купил бриллиант, и случилось это задолго до того, как он женился на мадемуазель де Шамуазо... Вы ведь не были знакомы с моей матерью?

— Разумеется, нет. Я знал только, что ваша мать была дамой со вкусом, любила красивые вещи...

— И была необыкновенно кокетлива. Брак был по любви. Я имею в виду со стороны моего отца, и было время, когда ему очень нравилось украшать и баловать свою молодую супругу. Вы можете быть уверенным, что, будь у него такой необыкновенный бриллиант, она бы непременно его носила. И все бы о нем знали. Но ничего подобного не было.

— А что, если господин де Фонтенак попросил не надевать его, чтобы не вызывать зависти и вожделения?

— Договориться на этот счет с моей матерью было бы невозможно, — с горечью отвечала Шарлотта. — Если бы в доме был этот бриллиант, мать перевернула бы все от чердака до погреба, лишь бы заполучить его. Что же касается отца, то даже если бы он и купил его, то камень могли у него украсть, он мог его потерять... Индия далеко, и дороги, которые ведут к ней, весьма опасны...

— У господина Тавернье никогда ничего не крали, — упрямо заявил Адемар.

— Откуда вы знаете?.. И вообще, стоит ли вам так уж расстраиваться? Если бы у меня в самом деле был этот камень и я бы разрешила его вам носить, бриллиант бы долго у вас не задержался.

— Насколько я знаю, двор — не темный проулок, где режут кошельки.

— Конечно, нет. Но страсть к камням превратилась у герцога Орлеанского в болезнь, и он не знает удержу, покупая их. Не говоря уж о вашем друге шевалье де Лоррене, которого украшение такого достоинства, конечно же, не оставило бы равнодушным.

— Он давным-давно о нем знает, — рассеянно уронил граф.

На Шарлотту будто бы снизошло озарение — она наконец поняла все!

— Неужели? И с каких же пор?

— Не помню. Мы дружим уже столько лет...

— А когда вам отец рассказал о чудесном камне?

— Ну-у-у... Это было... незадолго до его смерти, когда шевалье представил меня герцогу Орлеанскому и когда я поступил к нему на службу. Я должен был ехать ко двору, и отец подумал, что я, быть может, встречу там барона де Фонтенака и увижу бриллиант, относительно которого, признаюсь вам честно, у него сохранились сожаления. Ему было жаль, что ваш отец опередил его...

— При дворе вы не встретили барона, зато встретили меня! И теперь я понимаю, почему вы проявили столько упорства, склоняя меня к замужеству. Вы полагали, что легендарный камень будет прекрасным приданым.

— Да... Нет! — поспешил граф тут же исправить допущенную ошибку. — Вы очаровательны, и приходит день, когда дворянину пора жениться.

Но Шарлотте все уже стало ясно, и обманываться вежливыми словами она не собиралась. С улыбкой на губах и с гневом в сердце она встала, вынудив подняться и Адемара.

— Ну что ж, мой дорогой, мечта вас обманула. Поверьте, что я этим весьма огорчена. Но в утешение я напишу несколько слов мэтру Моблану, чтобы он выплатил вам три тысячи ливров, и вы сможете заняться приготовлениями к празднику.

Адемар мгновенно утешился и чуть ли не бросился к двери.

— Вы в самом деле не обидитесь, если я уеду раньше вас?

— Ничуть. Мы с вами увидимся в Версале или в Сен-Клу. Я отправлю с вами письмо к герцогине Орлеанской и распоряжусь, чтобы заложили карету и отвезли вас в Пале-Рояль.

Лицо Адемара просияло, он подошел, поцеловал Шарлотте руку, сказал, что она ангел, сделал пируэт и направился к лестнице, напевая что-то вроде менуэта.

На месте Адемара неожиданно возникла мадемуазель Леони.

— Не надо мне ничего рассказывать, — заявила она. — Я все слышала из-за двери. Я все знаю и считаю, что вы поступили правильно: беседа принесла свои плоды.

— Вы находите?

— Скажем, что теперь для вас не осталось загадок. Вы знаете, по какой причине на вас женились... Кроме, естественно, уважения к фамилии.

— Не волнуйтесь, насчет моего брака у меня не было никаких иллюзий, — сказала Шарлотта, беря листок бумаги, на котором набросала несколько строк нотариусу. Она посыпала их песком, запечатала зеленым воском и положила перед собой. Потом взяла другой листок, но перо в чернила не окунула. — Надеюсь, с моей стороны не будет крайней нескромностью спросить, сколько именно денег у вас попросили. Я что-то не расслышала.

— Три тысячи ливров.

— Солидная сумма, ничего не скажешь. И это только начало... Но ничего, лишь бы он не начал переворачивать дом в поисках проклятого бриллианта!

Шарлотта положила перо, которое уже было взяла в руки.

— Неужели, кузина, вы всерьез верите в его существование?