Годы замужества с Альфонсо вовсе не были простыми, но его вины в том нет.

Мы очень любили друг друга, но первая беременность закончилась выкидышем. В том была вина неугомонной Санчи, которой захотелось пошалить. Я упала, и случилась трагедия. Потом родился наш сын Родриго.

Правда, до того мне пришлось пережить побег мужа!

Альфонсо бежал ночью, тайно, ничего не сказав даже мне. Он не желал меня тревожить и ставить перед выбором – муж или отец. Но даже мой любимый и такой чуткий супруг не подумал, каково мне – жене, которую бросают уже во второй раз!

От меня снова сбежал муж, испугавшись моих родственников. Борджиа чудовища? Наверное, да, но разве не таковы все вокруг, разве родственники Альфонсо в Неаполе много мягче, честней, лучше? Разве там не так опасно, не случаются отравления, убийства, предательства, измены? Санча, воспитанная в Неаполе, дарила свою любовь всякому, кто ей нравился, нимало не заботясь о своей репутации. Ее кузина отравила своего супруга, а другой родственник убил вместе с женой любовника, которого застал в супружеской постели.

Но почему Альфонсо и я?! Чем я обидела мужа, почему он испугался жизни рядом со мной? Политическая ситуация вокруг Рима столь изменчива, что сбегать из-за нее нелепо.

Но все это я могла вопрошать только молча, снова на сердце была тоска, в душе настоящее отчаяние, а на губах блуждала улыбка – Борджиа никогда не плачут, они не показывают, что им больно.

Отец нашел необычный способ меня утешить, понимая, что ни приказать мужу вернуться, ни еще раз развести меня не удастся, он назначил меня губернатором Сполето и Фолиньи. Такое могло прийти в голову только папе Александру, не считавшемуся ни с какими обычаями. Губернаторами могли становиться только кардиналы и епископы, но папа решил, что в своей Папской области он хозяин, а потому волен назначать кого угодно.

Я предвидела скандал, но решила, что лучше пережить скандал в Сполето, чем в Риме, когда все узнают о побеге моего супруга. Я стала губернатором, занявшись делами Сполето всерьез. Правда, долго делать это не пришлось, приближался срок родов.

Маленький Родриго родился в срок и вполне здоровым. Альфонсо поверил заверениям папы в безопасности для него лично и вернулся. От счастья я не задумывалась ни о чем, муж и сын были рядом, это главное.

Самая большая радость после горя, самое большое горе после радости – так заведено в жизни, во всяком случае моей.

Что заставило Альфонсо выйти из дворца на прогулку поздно ночью и без охраны? Даже к шлюхам в Риме ходят в сопровождении вооруженных слуг. Альфонсо почему-то был один, значит, не желал, чтобы хоть кто-то знал, куда он идет. Это привело к трагедии, ему нанесли множество тяжелых ран кинжалами, словно нарочно поджидая. Сильный молодой организм сумел справиться, но через месяц, когда Альфонсо уже шел на поправку, его добили в комнате, где мой муж выздоравливал.

Мне больно вспоминать все это, даже сейчас через столько лет я не в состоянии рассказывать о перенесенном ужасе, о своем отчаянии, о том горе, которое испытала и испытываю при одной мысли о гибели Альфонсо.

Вот тогда я испытала настоящее уныние, нежелание не просто двигаться, говорить, что-то делать, я не желала жить! Я, имеющая сына от любимого супруга, сначала не хотела видеть даже нашего малыша Родриго. Но потом именно сын заставил меня жить. Я могла пережить любые трудности вместе с Альфонсо, но не представляла жизни без него. Dum spiro, spero (пока дышу – надеюсь – лат.). Но я не надеялась, потому что не дышала, не жила.

И снова в преступлении обвиняли мою семью – моего брата Чезаре. А тот и не отказывался. Я, зная, что он в гневе убил Кальдерона, тоже не сомневалась, что Альфонсо уничтожили по приказу Чезаре.

Я не умерла и даже пережила самое страшное уныние в своей жизни. Но я знала одно: хочу быть как можно дальше от Борджиа, хочу, чтобы мои дети не были Борджиа, чтобы меня ничто не связывало с этим именем и с Римом тоже.

Монастырь! Только там можно сменить имя и больше не зависеть от воли своей семьи. Но настоятельница в Сан-Систо только развела руками, она могла приютить меня на время, но не постоянно. Монастыри тоже подчиняются воле Латеранского дворца. Даже став вдовой, я не могла распоряжаться своей судьбой!

Я убедила отца позволить мне уехать в Испанию, надеясь там вдали от родных начать иную жизнь. Я все же мечтала о монастыре, надеясь, что в Испании не так боятся гнева понтифика.

Но отец опередил – вместо монашеского обета я дала клятву послушания своему мужу Альфонсо д’Эсте. Жизнь оказалась сильней.

В сентябре 1506 года Чезаре Борджиа бежал из своего заключения в замке Медина-дель-Кампо. Вести в Феррару дошли не сразу, к тому же в самой Ферраре происходили из ряда вон выходящие события – герцог Альфонсо раскрыл заговор братьев против себя и устроил суд. Его братья Фернандо и Джулио были осуждены за попытку захвата власти, но смертный приговор через повешение заменен на заключение в крепость, где Фернандо скончался через 34 года, а Джулио был освобожден через 51 год заточения.

Легенда гласит, что первопричиной всего была ссора Джулио и Ипполито, двух братьев герцога, из-за очаровательной кузины Лукреции – Анджелы Борджиа. Девушка предпочла незаконнорожденного Джулио кардиналу Ипполито, заявив, что Ипполито не стоит и глаза Джулио. Взбешенный кардинал попросту выколол глаз сопернику.

Не желая войны между братьями, Альфонсо слишком мягко наказал виновного – Ипполито был всего лишь выслан из Феррары.

Два других брата – Фернандо и Джулио – сочли мягкость приговора слабостью старшего брата и устроили против него заговор, который и закончился их пожизненным заключением.

Не переживать за своего мужа, отношения с которым уже изменились, Лукреция не могла. А события в Ферраре дали ей дополнительный повод к размышлению над следующей частью исповеди – теме зависти.

Зависть братьев друг к другу сделала одного из них калекой и привела в казематы крепости. Не зависть ли двигала многими и многими достойными людьми, толкая их на преступления?

Чезаре в это время сумел добраться до Наварры, где правил брат его супруги Шарлотты. Сама Шарлотта с дочерью Луизой находилась при французском дворе.

Чезаре был вынужден принять помощь совсем небогатой Наварры, иной у него просто не было, все европейские короли отвернулись от вчерашнего диктатора, вернее, его все боялись. Никто не решился использовать полководческие таланты Чезаре Борджиа в своих целях, возможно, просто не желая ссориться с папой римским.

Лукреция, узнав о побеге брата, принялась умолять папу Юлия простить ему своеволие и привлечь на службу.

Удивительно, но папа Юлий не отлучил своего врага от Церкви, хотя в те годы это было очень действенным оружием. Почему – остается загадкой. Существует даже версия, что Чезаре сын не Родриго Борджиа. А самого Джулиано делла Ровере, мол, прежде чем стать любовницей Борджиа, Ваноцци Каттанеи долго была любовницей делла Ровере, а Чезаре старший сын Ваноцци.