– Это индийское слово. Ну, если вы там еще не побывали, то обязательно загляните. Там очень красиво и можно поплавать. Вы все любите плавать?

– Да, очень, – сказала Карин. – Ах, Алан, давай туда съездим. Ли, расскажите нам побольше. Это далеко?

– Миль тридцать от города, – ответил мистер Дюбос, зачерпывая ложечкой мороженое с орехом пекан. – Оттуда берет начало река Ичетакни, западный приток реки Суани. Тамошние заболоченные леса получили статус заповедных. У озер построили кабинки для переодевания, но в остальном природа девственная. В двух озерах, расположенных ярдах в четырехстах друг от друга – Джаг-Спринг и Ичетакни-Спринг, – бьют горячие ключи. Джаг-Спринг больше и глубже, там можно нырять с аквалангом, но Ичетакни-Спринг красивее. Там проводились натурные съемки фильмов с Дороти Ламур, тех, что про южные моря. Вы все хорошо плаваете?

– По-моему, да, – сказал я. – А почему вы спрашиваете? Разве это сложно?

– Ну, плескаться в озерах несложно и приятно, но ведь можно плавать и по реке, мили три, а то и четыре. Многие так и делают, плывут на покрышках, а хорошие пловцы предпочитают маску и ласты. Закавыка в том, что повернуть назад не получится, а выйти из реки можно только на следующем участке заповедника, потому что, как я уже говорил, оба берега заболочены. Я плавал на покрышке. Это так здорово! Встречаются черепахи, много всяких птиц, цапель и все такое. Звери и птицы совсем не боятся людей, главное – не шуметь. А однажды я видел аллигаторов. Они не опасны, если к ним не пристают.

– А как же полотенца и одежда? – спросил я.

– Да, для этого надо, чтобы кто-то остался с машиной и привез вам одежду на соседний участок.

– Ах, мне так хочется попробовать! – сказала Карин. – Алан, милый, давай туда поедем!

– Она умеет плавать? – спросил меня мистер Дюбос.

– Еще как! – ответила Карин, глядя на него, словно он подарил ей брильянтовое колье. – Особенно в теплой воде.

– А у вас есть кого оставить с машиной?

– Увы, нет, – сказал я. – Ничего страшного, можно взять такси.

– Послушайте, а давайте-ка я с вами поеду? – предложил мистер Дюбос. – Какая разница, где читать «Большие надежды» – дома или на речном берегу?

Мы с готовностью согласились, предварительно заручившись обещанием, что он с нами отужинает, – судя по всему, его не мешало подкормить.

– Вот только машины у меня сейчас нет, – сказал мистер Дюбос. – У вас какой автомобиль – с ручным переключением передач или с автоматическим?

– А какую вам угодно? Я пока еще не арендовал автомобиль.

– Тогда, может быть, «дэшер»?

Выяснилось, что «дэшером» в Америке называют «фольксваген-пассат». Мы договорились заехать за Ли чуть позже, а сами отправились покупать маски и ласты. Карин обрадовалась, как ребенок.

– Знаешь, это он очень вовремя предложил, – сказал я.

– Да-да, очень мило с его стороны. – Карин, не выпуская моего локтя, сделала несколько танцевальных па, и я с невольным раздражением подумал, что у мистера Дюбоса был веский побудительный мотив.

Нам повезло, потому что день выдался пасмурным. Флоридцы разбалованы мягким климатом и (по английским меркам) излишне требовательны к температуре воды и воздуха. В семьдесят восемь градусов по Фаренгейту[82] никто не купается, так что, когда мы приехали в заповедник «Ичетакни-Спрингс», там почти никого не было.

На лесной прогалине обнаружилось очаровательное озерцо, диаметром не больше сорока ярдов, окруженное деревьями, цветущими лозами и пышной зеленью папоротников. На одном берегу стояли грубо сколоченные деревянные столы и железные жаровни для барбекю. Посреди озера, на глубине пятнадцати футов, били ключи, а в западной оконечности по густым зарослям тек ручей, шириной футов пять. Над поляной лениво порхали кардиналы, а рейнджер в коричневом мундире, скаутской шляпе и с пистолетом у пояса поздоровался с нами, заявил, что сразу распознал англичан, и сказал «рад встрече». Мы подошли к кабинке для переодевания. В Америке, где сквернословят даже в присутствии женщин, совершенно не приемлют переодевания «в общественных местах». За это могут арестовать.

Карин в белом бикини выглядела великолепно и отчего-то очень деловито. Пловцы, как крикетисты, всегда узнают друг друга. Даже если бы она пришла в дождевике и резиновых сапогах, все поняли бы, что она отлично плавает. Оставив на берегу маску и ласты, она пружинистым прыжком бросилась в озеро, на середине нырнула, как утка, и секунд на десять скрылась под водой, а потом перевернулась на спину и поплыла кролем. Ясно было, что она выдержит и многомильный заплыв. Ли Дюбос и я с улыбкой переглянулись и тоже пошли купаться.

Мое настроение несколько улучшилось. Наконец-то нашлось то, что я смогу исполнить. Как приятно совершать долгий заплыв под открытым небом бок о бок с тем, кто разделяет твою любовь к плаванию! Вдобавок и Ли, и рейнджер не просто восхищались красотой Карин, но и оценили ее способности, что не могло не радовать. Я гордился ею, но точно так же гордился и восторгался бы, если бы мы с ней были наедине. Совместные занятия если и не исцеляли, то хотя бы облегчали и отстраняли мои страдания, будто музыка, успокаивающая больного. В молчании – слова были не нужны – мы начали проверять умения друг друга: плыли по озеру сначала наперегонки, потом под водой, потом ныряли к источнику, полускрытому грудами затопленных ветвей, и наши лица и плечи обдавали прохладные струи. Карин двигалась с грацией танцовщицы, и даже будь она нехороша собой, то в эти минуты была бы прекрасна.

Наконец она вернулась на берег и натянула ласты. Я подошел по воде поближе, и Карин протянула мне перевернутую маску:

– Поплюй на стекло, милый. Мы забыли купить средство от запотевания, придется обойтись слюной. Да, и загубники мы не проварили, но ничего страшного – их надо хорошенько прикусить, и через пару минут можно начинать заплыв.

– Как долго плыть до следующего участка? – спросил я у Ли.

– Часа полтора, может, чуть меньше. Не торопитесь, я вас подожду. Поеду вам навстречу примерно через час. Ну, берегите себя, вы все.

Пожелание было всего-навсего местным эквивалентом слова «привет». Я ответил стандартным «и вы тоже», мы с Карин надели маски и поплыли через озеро к устью ручья.

Ручей был мелким – кое-где легко было натолкнуться грудью на дно – и поначалу узким, бок о бок не проплывешь. В воде сновали крошечные яркие рыбки, которых совершенно не пугало наше присутствие. Ярдов через пятьдесят я погрузился на фут, лег на чистое песчаное дно и смотрел, как стайки бирюзово-синих мальков и сверкающие тетры зависают в потоке или мечутся прямо перед глазами, у самого стекла маски. Я так увлекся, что едва заметил, как Карин, подплыв сзади, ухватила меня за лодыжку, подтянулась и ловко протиснулась мимо. Я поплыл следом, среди густых зарослей на берегах и разноцветных водорослей в воде, наблюдая за равномерными легкими взмахами ее ласт; русло ручья углубилось, так что до дна теперь было четыре или пять футов.