какой меди явитца для нынешняго военного времени в пушечое литье, взять все на нас, великого государя, и прислать к Москве… а за тое медь тем людем дать денег по настоящей цене»[520].

Согласно выводам П.В. Седова, «современники не видели в снятии части церковных колоколов на нужды армии в начале Северной войны того поругания Церкви, которое непременно усматривали в нем старообрядцы, а затем и некоторые последующие критики Петра и его реформ»[521].

29 апреля 1701 г. А. А. Виниус докладывал, что литье орудий не прерывалось в торжества на Страстной и Святой неделях, но при этом отмечал – «колокольная медь в пушки без той (красной меди. – АЛ.) не годна, и колокол в приеме по се, государь, число с 34000 пуд»[522]. Через месяц, сообщал «надзиратель над артиллерией», «колокольной меди собрано близ 40000 пуд, и с пушечною и с красною нынешные остальные фурмы чаю вылить»[523]. Запасы колоколов продолжали пополняться, но большинство из них для литья пушек и мортир не годилось.

В записях «Вседневной книги» говорится о том, что учет колоколов велся в пяти переплетенных книгах, которые хранились в приказе Артиллерии[524].

Согласно опубликованному историком Н.Н. Петрухинцевым письму Я. В. Брюса кабинет-секретарю А. В. Макарову от 22 февраля 1721 г., в 1701 г. было собрано всего из старых пушек, посуды, слитков и колоколов 24311 пудов меди, в том числе колокольной 7497 пудов 18 фунтов![525] То есть колокольная бронза составила 38 % от общего объема собранного металла.

Итого за 1701 г. было собрано около 90000 пудов «колокольной меди» (бронзы), из которой в этом же году пущено в пушечное производство… менее 10 %.

Колокольная медь была смешана с «красною и з другой медью»[526]. Отметим – качество пушечных стволов от примеси колокольной меди становится хуже (олова в ней более 10 %), поэтому мастерам предстояло определить правильную пропорцию для смешивания колокольной меди с чистой (или, как ее называли, «красной») медью.

Основная часть стратегической бронзы в новой артиллерии была получена от переплавки старых пушек, собранных с Москвы и городов. Таким образом, утверждение о том, что Петр «отлил из колоколов пушки», не вполне соответствует реальности – еще раз повторю, что из собранной колокольной меди в дело пошло менее десятой части, которая составила 38 % от использованной в литье пушек бронзы.

Но каким образом часть колокольной бронзы все же пошла в пушечное литье и что из этого вышло? Вернемся к началу 1701 г., когда были утверждены образцы новых пушек и определены планы производства.

Трудный 1701-й – год экспериментов и ошибок

10 января 1701 г. весь московский пушкарский чин (в том числе и пушкари Нарвского похода) бил челом государю: к сырной неделе (23 февраля) по указу[527] велено «всякого чину людем» делать венгерские кафтаны. Но только солдатам Преображенского и Семеновского полков на эти кафтаны было выдано сукно, другие служилые люди остались без суконного жалования. Пушкарский чин писал: «И делать де таких кафтанов им нечем, потому что де бывают они на ево, великого государя, службах и у дел беспрестанно». Просьбу о выдаче сукна подписали 747 человек. Самое интересное, что по этой челобитной можно полностью восстановить численность московских служилых людей пушкарского чина: «пушечных мастеров 3 человека, литец 1 человек, учеников 51 человек, колокольных мастеров 3 человека, учеников 12 человек, плавильных мастеров 2 человека, учеников 23 человека, паникадильных мастеров 2 человека, учеников 3 человека, зелейных мастеров 12 человек, учеников 71 человек, селитреных мастеров 3 человека, учеников 9 человек, плотинщиков 2 человека, гранатных мастеров 11 человек, учеников 74 человека, чертещиков 4 человека, пушкарей 226 человек, токарных мастеров 3 человека, учеников 10 человек, фетильной варелщик 1 человек, пильников 7 человек, поялыциков 4 человека, татаурной мастер 1 человек, татаурных учеников 3 человека, кузнецов 17 человек, оружейных мастеров 6 человек, учеников 1 человек, станошных 3 человека, плотников 37 человек, резцов 1 человек, учеников 2 человека, столяров 4 человека, пильников 5 человек, колодезников 2 человека, бочаров 4 человека, извощиков 50 человек, воротников 84 человека»[528]. Этот список дает возможность установить и общее количество занятых в производстве орудий – 3 пушечных мастера, 1 литейщик, пушечных учеников 51 чел.

В феврале 1701 г. вышел указ об отпуске в Москву «в Алтилерию» пушек и полковых припасов – доставлять новые пушки должен был Афонасий Грязинцев[529]. Из Пушкарского приказа в Ратушу была отправлена «память» «о припасех, что надобно на 30 пушек штифунтовых, на 50 пушек 3 фунтовых»[530]. Судя по всему, по планам первая партия орудий, которую намеревались отлить на Пушечном дворе, состояла из 80 пушек 3- и 6-фунтовых.

Для орудий были определены снаряды – в архивной «Вседневной книге» об этом лаконично свидетельствуют записи от 6 февраля, что «отдан чертеж за рукою Ягана Гошки за пометою…. шти фунтовым ядрам», «а по тому чертежу велено прибрать по кружалу тритцати тысяч ядер и послать в Новгород ныне, а чево не достанет, велено вылить боярина Льва Кириловича на заводах, и Вахрамеевых, и Никитины Демидова по десяти тысяч, и послать к ним обрасцовые чертежи»[531]. На следующий день по чертежу «бомбам к гаубичам маеора Ягана Гошки» велено вылить на трех заводах Нарышкина, Вахромеева и Демидовых по три тысячи ядер «добрым мастерством».

Чем важны записи «Вседневной книги», долгое время считающейся утраченной, что они дают ценную информацию буквально по дням о подготовке, литье, снаряжении и отпуске новой артиллерии с припасами. Именно поэтому в этом разделе будет много цитат из уникальной, но плохо исследованной «Вседневной книги Пушкарского приказа и приказа Артиллерии 1701–1703 гг.».

Мортира и гаубица Петра 1700 г. Рисунок 1859 г.

7 февраля, после того как были утверждены образцы пушек, мортир, ядер и бомб, «велено пушечному мастеру иноземцу Андрею Кредеру заводить образцы к литью шестнадцати фунтовых пушек десять мортиров двухпудовых, а достальных штифунтовых пушек Мартьяну да Петру по 4, а Логинова Семену по 3 образца, всего… делать 14 образцов и Мартянова литья 4 образца делать на дворе Ивана Моторина». А ниже идет запись о том, что пушечному мастеру М. Осипову велено сделать 30 моделей 3-футовых пушек («образцы завесть») «и изготовить к литью шестьдесят образцов на дворе у колокольного мастера у Ивана Моторина, и учить тому мастерству того Ивана Моторина, и приставить ему, Мартьяну, к тому делу учеников[532]. Причем опытному мастеру велено «смотреть ему (Мартьяну. – А. Л.) крепко,