Конечно, я практиковалась на пустых кладбищах, где были только я и мертвецы. Ладно, еще и ночные насекомые, но членистоногие не мешали мне сосредоточиться. В отличие от людей.

Даже спиной я ощущала присутствие Ларри — его тепло. Оно мне мешало.

— Ты можешь отойти еще назад?

— Конечно. На сколько?

Я покачала головой:

— Так, чтобы тебя еще было видно.

Он приподнял брови.

— Может, мне лучше пойти подождать с мистером Стирлингом?

— Если ты это выдержишь.

— Выдержу. Я охмуряю клиентов лучше, чем ты.

Вот это была чистейшая правда.

— Отлично. Когда я тебя позову, иди медленно. Я никогда не пробовала разговаривать во время этой работы.

— Как скажешь. — Он засмеялся почти нервно. — Жду не дождусь увидеть.

Я не стала отвечать и повернулась, уходя от него. Когда я обернулась, он шел к остальным. Надеюсь, Ларри не был разочарован. Я все еще не была уверена, сможет ли он хоть что-то ощутить. И я повернулась к ним спиной. Смотреть на них — это бы меня точно отвлекло.

Растительность с вершины горы была срезана, и я стояла будто на краю мира, глядя вниз. Луна заливала этот мир приглушенным сиянием, таким ярким, что воздух словно горел рассеянным светом. Волосы шевелил легкий ветерок. Он нес запах зелени и свежести, будто и в самом деле пролился дождь. Я закрыла глаза и подставила кожу ветру, предоставив ему перебирать мои волосы. Не было слышно ни звука, только цикады верещали где-то внизу. Только я, ветер и мертвые.

Я не могла объяснить Ларри, как я это делаю, потому что сама не очень понимала. Не движение мышц, не оформленная мысль, не произнесенное слово. Ничего такого. Будто я открылась кожей. Будто все нервные окончания обнажились под ветром. Кожа остыла, будто из нее изошел холодный ветер. Его не было видно, его нельзя было ощутить — то есть никто, кроме меня, его бы не ощутил. Но он присутствовал, он был реален.

Холодные пальцы «ветра» распростерлись вокруг меня. В радиусе десяти — пятнадцати футов я теперь могла обшаривать могилы. Когда я двигалась, этот круг перемещался вместе со мной.

Я подняла руку и махнула ею над головой, не оборачиваясь посмотреть, идет ли Ларри. Я осталась в своем круге. Я держалась в нем, стараясь не трогать мертвых, пока не подойдет Ларри. Я надеялась, что он сможет ощутить происходящее, а для этого логично будет, если он будет присутствовать с самого начала.

Послышались шаги по сухой земле — раскатистые, как гром, будто слышен был хруст каждой крошки грунта.

Ларри остановился рядом со мной.

— Боже мой, что это?

— Что именно? — Мой голос прозвучал одновременно далеко и гулко.

— Этот холодный ветер. — В голосе Ларри звучал некоторый испуг. Так и надо. Всегда, когда занимаешься магией, надо слегка бояться. Когда ты начинаешь воспринимать ее как должное, тут-то и попадаешь в беду.

— Подойди ближе, но не прикасайся.

Я не была уверена, что прикасаться нельзя, но осторожность никогда не повредит.

Он медленно подошел, протянув руку, будто чувствуя ветер кожей.

— Иисус, Мария и Иосиф! Анита, этот ветер от тебя. Он от тебя идет.

— Да, — ответила я.

Ларри вытаращил глаза — у него не только голос был слегка перепуганный.

— Если бы рядом стоял Стирлинг, он бы ничего не заметил. Никто бы из них не заметил.

Ларри покачал головой:

— Как можно этого не заметить? — Он почти касался меня рукой, но все же не дотрагивался. — Чем ближе к тебе, тем он холоднее, или сильнее, или еще что-то.

— Интересно, — заметила я.

— И что дальше? — спросил он.

— Дальше будем ощупывать мертвых.

Я отпустила ветер, будто разжала пальцы. Они протянулись вниз. Что это за чувство, когда проходишь сквозь твердую землю и касаешься лежащих в ней мертвецов? Ничего человеческого в этом нет. Будто невидимые пальцы сливаются с землей и ищут. На этот раз далеко искать не надо было. Земля была перерыта, и мертвецы лежали под самой поверхностью.

Я раньше делала такое только на ухоженных кладбищах, где каждая могила, каждое тело было отдельно от других. Ветер коснулся Ларри, как камня в потоке. Вокруг него заплескалась, зарябила сила. Он был живой, это нас отвлекало. Но мы потренировались и приспособились его обтекать.

Я стояла над костями — они лежали под землей, недоступные ничьему глазу. Я попыталась сойти с них и только наступила на другие. Земля была набита костями, как пирог изюминками — меж ними не выгрызешь.

Я стояла на плоту из костей в море красной сухой глины. Куда бы я ни дотрагивалась, там было тело — фрагмент кости. Не было чистого места, где развернуться. Я стояла, сжавшись внутри себя, пытаясь разобраться в ощущениях.

Вон та бедренная кость в десяти ярдах — от того же скелета, что и грудная клетка под ногами. Ветер истекал и касался фрагмента за фрагментом; я могла бы сложить этот скелет, как мозаичную головоломку. Именно это и стала бы делать моя сила, если бы я попыталась его поднять.

Я шла, наступая на мертвых, и повсюду складывала кости. Оставались отдельные фрагменты, но я их запоминала.

Ларри шел за мной, на удивление гладко, как умелый пловец, оставляющий лишь слабую рябь.

Впереди бледным пламенем вспыхнул призрак, и я направилась к нему. Он приподнялся извивающейся змеей, наблюдая за мной без глаз. Некоторые призраки испытывают к живым определенную враждебность, ревность. Если бы мне случилось пролежать сотню лет в заброшенном клочке земли, я бы тоже, может, на людей стала бросаться.

— Что это? — спросил Ларри.

— Что ты видишь?

— Я думаю, это призрак. Никогда не видел, как они материализуются.

Он протянул руку, будто хотел дотронуться.

Я успела перехватить его руку, и сила Ларри внезапно ожила порывом ветра, который мог бы отвести назад волосы с лица.

Наш круг вдруг стал шире, будто изменили настройку объектива. Мертвые стали просыпаться под действием нашей объединенной мощи, как загораются веточки в костре. Наша сила раскинулась над ними, и они выдали свои тайны. Все было здесь, все фрагменты — кости с высохшими обрывками мышц, зияющие черепа, и нам надо было только вызвать их. Из земли как дым поднялись еще два призрака. Слишком много активных призраков для такого маленького и такого старого кладбища. Будто они все озлились, что их обеспокоили. Уровень враждебности был непривычно высок.

Объединение наших сил расширило круг не вдвое — вчетверо.

Ближайший призрак стоял столбом пламени. Он был силен, мощен. Полноценный призрак на кладбище, уже двести лет не видевшем похорон!