Стараясь дышать ртом, Юля бродила среди трехъярусных клеток. Верхний ярус пустовал, зато внизу, за частой железной решеткой, копошились… дракончики. Вначале девушке показалось, что они похожи на противных безглазых червей, но тут из матросского кубрика вернулась волчица и все расставила по местам.

Караван на двое суток застрял у причала. За это время личинки гоа-гоа-чи начали закукливаться, только вместо бабочек из ороговевших оболочек вылуплялись крошечные мокрые дракончики. Их крылья еще не могли развернуться, трепетали, прижавшись к мокрым спинкам, но крошечные зубы уже лязгали, стоило поднести палец. В клетках среднего яруса, где температура днем поднималась выше, вылупившиеся змееныши почти все погибли. Некоторые заживо жрали друг друга, но пищи им все равно не хватало.

— Слишком долго в пути… — прошамкала волчица. — В оазисе Амона их охлаждают, а в Мемфисе держат в ледниках… тогда личинки застывают… купцам не нужны готовые змееныши, их не прокормить… позже…

Дальше Юлька не разобрала, или у волчицы не нашлось подходящих слов. Помимо дракончиков, обреченных на голодную смерть, на барже обнаружились двое погибших матросов. В отдельной каюте черноногий спал в обнимку с девушкой. Очевидно, уршад настиг их и убил в самый разгар любовной схватки. Ничтоже сумняшеся, Мать-волчица воткнула между окостеневших тел клин, затем без тени смущения вскрыла мужчине живот. Пятнадцатисантиметровая белесая личинка, похожая на бородавчатую гусеницу, выпала на пол и попыталась уползти.

— Руби! — прикрикнула старуха. — Последышей надо убивать, пока у них не отросли ножки!

Не слишком соображая, Юля исполнила команду. На секундочку ей показалось, что кривой меч Кой-Коя изменил направление удара, подправил нетвердую руку хозяйки. Она ударила дважды, но три части разрубленной гниды продолжали извиваться, никак не желая погибать.

— Эту баржу придется сжечь… давай огонь! — Старая волчица разбила в узком коридоре три масляные лампы. Пламя радостно вспыхнуло, обняло балки и поперечины. — Теперь ступай, обруби канаты… рыба Валь не должна пострадать…

Не прошло и минуты, как баржа запылала. Огонь шутя перекинулся на следующую баржу, остановить его было некому. Розовый кит, освобожденный от ремней, в испуге отплыл на середину канала, но там застыл, вяло перебирая плавниками. Выросший в неволе, он не умел плавать без приказа.

Юлька не помнила, как выкатилась наружу. Ей хотелось только одного — поскорее вернуться в джунгли. Или в любой город. Или в болото. Куда угодно, лишь бы покинуть это кошмарное место! Марта Ивачич не предупреждала, что ей придется резать людей! Толик — врач, вот он пускай и режет…

Но охота еще не закончилась.

— Слышишь? — Ведьма приподняла правое ухо. — Дитя рыдает… надо искать… дитя в подполе спрятали…

Юля ничего не слышала, кроме посвиста ветра, рыканья голодных львов и возни грызунов. Правда, иногда ей казалось, что откуда-то со стороны канала волнами налетает непонятный ласковый шум, словно терли друг о друга наэлектризованные синтетические рубахи. Юлька поглядела назад, в сторону дамбы. Как же далеко они ушли! Ей показалось, что в колеблющемся жарком мареве она различила крохотную фигурку Рахмани…

Очередного выжившего они обнаружили в клетке. Узкая клетка, связанная из бамбуковых стволов, утыканная внутри шипами, раскачивалась на канате над ямой. В яме плескались три оголодавших рептилии. Очень похожие на крокодилов, но с круглыми, плоскими, как у лягушек, пастями.

— Его придется убить… — без тени сожаления произнесла Красная волчица.

— Но он… в нем нет ни семян, ни личинок.

Мужчина в клетке, тощий, всклокоченный, протянул в прорезь решетки покрытую лишаем руку. Он жалобно заговорил на незнакомом языке, указывая на пустую глиняную миску. Юлька подумала, что этот человек достоин свободы уже за то, что трое суток без воды просидел на солнцепеке.

— Ты смешная девочка… в нем нет ростков сахарной головы… но он не выберется отсюда… уршад найдет его… уршад путешествует только в живой плоти… убей его…

— Но… но… — Юлька лихорадочно искала способ, как не стать убийцей, — он ведь и сам погибнет… солнце его зажарит.

Вместо ответа Красная волчица коротко ударила по канату, накрученному вокруг блока. Юля не успела заметить, откуда взялась в руке ведьмы заточенная сталь. Канат оборвался, клетка рухнула в яму с голодными рептилиями. Юлька отшатнулась, стараясь не слушать, что там происходит внизу.

— Зеленых можно не трогать, они не разносят уршадов. — Старуха уже брела дальше как ни в чем не бывало.

Юлька намеревалась обозвать ее фашисткой, злобной гадюкой или еще как-нибудь покруче, но… в последний момент прикусила язык. Да и кто она такая, чтобы вмешиваться в дела чужой планеты! Этот несчастный вор из клетки наверняка бы заразился и унес бы на своей коже сотни убийц!..

Крошечные маковки затаились в трупах, притворились до времени рыжим песком. Они не обладали разумом, но у Юльки неожиданно возникло премерзкое чувство, словно ее разглядывают. С ненавистью, с холодной злобой. Семена предпочитали отлежаться в засохших мумиях, они мечтали дождаться, пока их склюют стервятники или проглотят наземные хищники пустыни. А затем эти хищники полетят и поползут туда, где есть люди, а люди наверняка занесут эти маковки в рот, и тогда все повторится снова, цикл перерождений, рост кокона и личинки, освобождение от ненавистных, мертвых, неуклюжих тел и попытка жить вне человека, но…

Юлька едва устояла на ногах. Ей хватило сил облить себя из фляги нагревшейся водой. Она только что словно побывала в шкуре уршада, изнутри почуяла его агрессию, его безнадежную жажду самостоятельной жизни… До юной ведьмы внезапно дошло нечто очень важное. Она поклялась себе, что как только встретит Рахмани, сразу же расскажет ему о своей догадке, о том, какие они, проклятые уршады, на самом деле, и как их можно победить, если послушаться советов Толика…

Но мысль исчезла так же быстро, как появилась, поскольку имелись более важные дела.

— Здесь! — Волчица замерла возле очередного белого домика, похожего на муравейник.

Юлькино сердце билось кузнечным молотом. Где-то проблеял козленок. От его нежного беканья она едва не подпрыгнула. Зазвенела цепь, это ослик, вращавший ворот колодца, пытался дотянуться до кормушки.

Они сломали запор и вошли в дом. Внутри лучи света били сквозь многочисленные круглые окошки, пыль клубами летала по темной комнате. Наполовину растекшийся мужчина лежал ничком на постели, его ноги были почти целы. Несколько мелких тварей, то ли насекомых, то ли грызунов, бросились врассыпную. Юлю едва не вырвало от смрада. Красная волчица удивилась, сама она давно натянула на лицо мокрую маску.

— Держи! — Она сунула товарке серую марлю, плеснула кислятины из флакона. — Как вы там охотитесь?..

Дальше мысли потекли невнятно, но Юля разобрала главное — колдунья удивлялась, как ее коллеги на четвертой тверди бьют уршадов без защитных средств. Юля даже не нашла в себе силы возразить, что никаких уршадов на Земле не водится; от беззвучного диалога снова разболелась голова. Зато дышать в маске стало легко, кислота почти перебила запахи тления.