– Спасибо, атаман, трофеи по праву принадлежат тебе. Сестру от рабства спас, да еще и богатства прибыло – не знаю, как и благодарить тебя. Буду нужен – располагай мной.

Я привязал верховую лошадь к телеге, сам сел на облучок и двинулся домой. Калитку на стук открыла Варя.

– Открывай ворота, видишь – с прибылью приехал.

Когда я въехал во двор, выбежала Дарья, кинулась обниматься.

– Что это в телеге у тебя?

– Тебе подарки, одну лису – Варе.

Женщины откинули дерюгу, увидели шкурки, стали примерять на себя, любуясь мехом. Дарья обняла:

– Это все мне?

– Одну лису Варе, я пообещал, остальное – тебе.

Дарья мечтательно закатила глаза:

– Шубку пошью горностаевую, шапку из куницы, муфту для рук соболиную – все купчихи от зависти лопнут.

Эх, одно слово – бабы!

– Распоряжайся, как хочешь.

Женщины скоро перенесли легкий груз в дом, а я распрягал лошадей. В принципе телега в доме нужна, стало быть, надо конюшню строить – для своей верховой лошади да трофейной. А сейчас – баня, кушать да спать. Притомился я что-то.

Август пролетел в хлопотах по постройке конюшни и других домашних делах. Только успел конюшню завершить, завел туда лошадей, как заявился Сергей.

– Опять что-нибудь приключилось?

– Нет, слава богу. Посоветоваться пришел. Царь Иван Васильевич охочих людей набирает, со стрельцами вместе ханство Крымское воевать. Пойдешь ли?

– Нет, Сергей. Сам не пойду и тебе не советую, плохо поход кончится. Хочешь – слушай совет, ты же за этим пришел, хочешь – иди, я тебя держать не могу, ты человек вольный. Дело какое-то делать надо, согласен. Что-то давно клиентов нет, а деньги нужны. Как подвернется путное что – сообщу.

Дело не заставило себя ждать. Через несколько дней заявился Изя, мой старый клиент. Радостно поздоровался, пожал руку. Я проводил его в трапезную, поставил кувшин вина с немудрящей закуской.

– Есть дело для тебя, Юрий.

– Куда, когда?

– Завтра, со мной в Тверь; ненадолго – туда и обратно.

Что-то мне в нем на этот раз не понравилось – глаза бегали, не смотрел он мне в глаза. Никак пакость какую-то удумал? В душе появилась тревога, легкое чувство неуверенности и беспокойства. Темнит Изя, не договаривает важного. С чего бы это?

Я не подал вида, что насторожился. Сам Изя не развеивал моих сомнений, руки суетливо бегали по столу, он периодически вытирал лицо платком. Отказаться, что ли? Но мне уже стало интересно: в том, что это он задумал пакость, я сомневался, стало быть, игрушка в чьих-то руках.

Поговорили, выпили по стакану вина, встали, пошли к выходу. Изя, как гость, шествовал впереди. У дверей я выхватил нож и, левой рукой схватив за голову, приставил нож к шее:

– Изя, что ты задумал и зачем меня предал? Ты же жизнью мне обязан – не говорю о богатстве.

– Не убивай, я не сам.

– Кто?

– Я их не знаю. Пришли вчера двое, одеты как купцы, но это переодетые люди – у купцов на ладонях нет загрубевших мозолей от весел или оружия.

– Дальше!

– Предложили выманить тебя из города, а дальше – не моя забота.

– Убить хотят?

– Не знаю, Юра, чем хочешь поклянусь!

– Как думаешь, чьи люди?

Изя помялся.

– Точно не могу сказать, но думаю – кого-то из князей.

– Почему так решил?

– Повадки у этих людей, как у дружинников. Сам припомни – кого обидел.

– Ладно, Изя. Сделаем так. Встречаемся у городских ворот, едем, как будто я не знаю ничего. Если нападут – падай на дно телеги и лежи тихо, чтобы случайная стрела не задела. Никому ни слова!

– Хорошо, хорошо, отпусти голову и ножик убери.

Я сунул нож в ножны. Изя потер шею, повернулся ко мне:

– Так даже лучше. Не нравилось мне быть подсадной уткой, да семья у меня – жена, дети, племянников куча, всех кормить надо. Пригрозили мне: или тебя за город выманить, или головы лишишься.

– Сделаешь, как я сказал, – цела будет твоя голова.

Изя, бормоча слова извинения, попятился к двери и исчез.

Я присел на лавку. Желать мне неприятностей могли два человека – Адашев и Курбский. У Адашева хватало сил и власти, чтобы меня задержать и доставить к себе или в Пыточный приказ. Отпадает. Остается князь Курбский. Как он смог узнать? Не Адашев ли под Полоцком меня слил? И теперь Курбский хочет убрать свидетеля своего предательства? О похищенных деньгах он по приезде узнал, это факт. Связать похищение со мной – вроде оснований нет. Никто меня в ту ночь не видел. Из домашних только Дарья заметила мою отлучку, но даже она не знала о мешках с монетами. Отпадает.

Точно. Люди князя пакость учинить хотят, причем пока непонятно – убить или захватить в полон. И пока неясно – выяснить пропажу денег или найти источник, откуда я узнал о предательстве князя. Скорее – второй вариант.

Я собрался, натянул старые лохмотья, вымазал лицо грязью и пошел домой к Сергею. На мое счастье, он оказался на месте. Вначале он меня не признал, буркнул, что нищим подает только на паперти у церкви, но, когда я заговорил, узнал по голосу:

– Атаман, ты ли это?

– Тс-с, не кричи так громко, я это. Теперь твой черед помогать.

Сергей положил на верстак струг, сел на лавку и предложил сесть мне.

– Говори, Юрий. Все, что смогу, сделаю.

Я объяснил ситуацию с Изей. Сергей задумался.

– Если их будет несколько человек, можем и не управиться; если это дружинники, то оружием владеют лучше нас, противники серьезные.

– Надо, чтобы ты меня подстраховал. Я буду отбиваться, как смогу, не вмешивайся. Если всерьез убивать будут – только тогда. Ежели в плен возьмут – не лезь, проследи, куда отвезут. Вот тогда ночью забросай дом ручными бомбами, я принес тебе парочку. Не забыл, как пользоваться?

– Как можно? Ты про дом упомянул – чей дом-то?

– Думаю, князя Курбского.

Сергей присвистнул:

– Ничего себе!

Я поднялся.

– Чтобы не привлекать внимания, я ухожу. Ты седлай коня, поезжай по дороге, выбери место для засады – завтра с утра выезжай пораньше, займи удобное место, чтобы обзор хороший был, да в случае необходимости из арбалета можно было стрелять, затихарись и жди. Если напасть хотят, далеко от города отпускать не будут.

На том мы и расстались.

Придя домой, я проверил оружие, сказал Дарье, что отъеду на несколько дней.

С утра надел кольчугу под рубашку, взял арбалет, саблю и в карманы засунул по бомбочке, выбрав самые маленькие, чтобы карманы не оттопыривались. Сердце гулко бухало в груди – как-то пройдет сегодняшний день? Запряг коня и выехал.