– Я передумал, – выдавил Хью. – Подожду вас в деревне.

Он развернулся и пополз обратно в лес, но Освальд взял его за воротник и, подняв на ноги, вернул назад. Вся эта возня зверя не разбудила, но, когда Освальд сделал несколько шагов в сторону ямы, ровное дыхание волка сбилось, и он открыл глаза.

Против такого оружие не помогло бы – когда он поднялся на лапы, оказалось, что Хью не преувеличил: зверь и правда был размером с деревенский дом. Он оглядел гостей и оскалился, угрожающе наморщив нос. Генри прижался спиной к дереву, подавляя желание опуститься на колени и по примеру Хью поползти обратно в лес.

Но Освальду все было нипочем. Он достал из сумки лист с историей про Предел и выставил его перед собой. Рука у него не дрожала.

– Я знаю, что дорога к Пределу лежит здесь, – твердо сказал он, приподняв лист так, словно надеялся, что волк сейчас нагнется и прочитает. – Здесь написано, что второе испытание – пройти мимо Белого Пса, который не пропустит, если не выполнишь условие, написанное на каменной арке.

– Да что вы с ним разговариваете, он же не соображает! – простонал Хью, доказав, что с наблюдательностью у него так себе: Белый Пес внимательно смотрел на Освальда и едва заметно кивал.

– Зачем Барс поставил такую тварь сторожить свою тайну? – шепнул Джетт, подбираясь ближе к Генри. – Я думал, кошки собак не любят.

Джетт смотрел на него таким умоляющим взглядом, что Генри сразу понял: то, о чем он говорит, неважно, слова – всего лишь прикрытие, способ сказать: «Прости, что я опять пошел с Освальдом и подвел тебя». Генри услышал это так ясно, что ужас перед творящимся вокруг безумием немного отступил. Его мечта научиться понимать людей с полуслова начинала сбываться, и теперь он знал: важен не ответ, а то, как он его произнесет.

– Думаю, именно поэтому этот красавец здесь, – пробормотал Генри, стараясь голосом показать, что он не обижен. – Освальд же сказал: Барс не может войти сюда, Предел и от него защищен.

А больше он ничего сказать не успел, потому что волк внезапно заговорил:

– Один не пройдет. Кто нарушит условие, тому путь к цели явит то, что страшнее всего на свете. Исполняйте или поворачивайте назад.

Разговаривал он так же, как Барс, – не открывая рта. Урчащий низкий голос звучал прямо из глубин его могучего тела. Карие глаза, каждый размером с человеческую голову, смотрели на Освальда с мрачным интересом.

– К счастью, Перси Отступник описал условие задачи, и у меня было время подумать, – невозмутимо сказал Освальд, поворачиваясь к Белому Псу спиной, что, по мнению Генри, было уж слишком самонадеянно. – Каждое испытание, как обычно и бывает во всех этих дурацких сказочных проверках, направлено на одно качество, которое устроитель испытания – в данном случае, видимо, само королевство – считает важным. Первое испытание было на дипломатию и умение добиться своего: нужно было уговорить целую деревню впустить нас сюда, и если бы хоть один взрослый житель оказался против, деревья прикончили бы нас. Этот путь ведет к источнику бесконечной силы, и разумно, что второе испытание нужно для проверки еще одного важного для всесильного правителя свойства: готовности пойти на все ради власти.

– Жутковатое качество для правителя, – сказал Джетт.

Но Освальд и ухом не повел.

– Если не будет выполнено условие, пришедшего ждет то, что страшнее всего на свете, – как ни в чем не бывало продолжал он. – Тут все ясно: это смерть. Как вы видите по черепам бедняг, пытавшихся попасть сюда со времен основания королевства, условие выполнить они не смогли.

– Что-то я не пойму, что надо делать, – сдавленно пробормотал Хью.

– А по-моему, все очевидно, – сказал Освальд. – «Один не пройдет» – это значит, что один из пришедших должен остаться здесь. Благодаря Перси я знал, что приходить сюда без спутников бессмысленно. К счастью, королевство на особо кровавых методах не настаивает: тут есть удобная бездонная яма, падение в которую – верная смерть. – Освальд скупо улыбнулся. – Прости, Хьюго. Должна же и от тебя быть какая-то польза.

С этими словами он схватил Хью за шкирку и поволок в сторону ямы. Тот даже не сопротивлялся – на его лице было только бесконечное удивление, и Генри подумал, что он, наверное, так и умрет, не веря, что добрый Освальд может плохо с ним поступить. Генри бросился следом и, перегородив путь Освальду, обеими руками толкнул его назад.

– Никого убивать мы не будем, – отрезал Генри.

– Что ты городишь, чудик? Он не собирается меня убивать, – прошипел Хью, и Генри почувствовал что-то похожее на жалость. Даже сейчас Хью злился на него, а не на Освальда. – Мы друзья, я его помощник, я ему нужен и…

– Хьюго, очнись. – Освальд встряхнул его легко, как мелкого зверька, и безуспешно попытался обойти Генри. – Ты всерьез думаешь, что мне нужен жадный, трусливый предатель вроде тебя?

– Но… но зачем тогда вы меня с собой взяли? – растерялся Хью.

– Раз уж по дороге к Пределу надо принести жертву, я решил, что хоть для чего-то ты пригодишься.

– Джоанна, скажите ему, – пролепетал Хью.

Та пожала плечами:

– Прости, малыш. Ты забавный котеночек, но котят на свете много, а Предел один. Освальд, не тяни. Я ушла бы и одна, но не могу переместиться на ту сторону – моя сила в этом лесу бесполезна.

Вот тут Хью наконец-то начал брыкаться, и Генри воспользовался заминкой.

– Подожди минуту, – сказал он Освальду, не давая ему сделать ни шагу. – Есть другой способ. Говоришь, Пес не пропустит, если не выполнить условие?

И Генри развернулся к Белому Псу, который с интересом наблюдал за разговором. Его огромная тень накрывала всю поляну, и он мог бы просто раздавить любого лапой, но стоял смирно. Он вовсе не казался злобным, и у Генри сжалось сердце при мысли о том, чтобы убить его, но он заставил себя вспомнить, что он охотник, а это – зверь, и лучше уж пусть погибнет не человек, а животное. И он сдернул правую перчатку, чувствуя, что дар горит внутри во всю силу, ровно, как пламя в очаге.

Генри был уверен, что придется драться, как с лютой тварью в пещере, но Пес спокойно ждал и только голову набок склонил, когда Генри вытянул руку и, заставляя себя не смотреть ему в глаза, прикоснулся к лапе. Точнее, прикоснулся бы, если бы лапа была из плоти и крови.

Рука прошла насквозь, словно Пес был соткан из воздуха. Додумать эту мысль до конца Генри не успел, потому что Пес зарычал, пригнул голову к земле и резким движением ударил Генри носом. Удар был такой силы, что тот отлетел шага на три и растянулся на земле, убедившись, что бестелесность не мешает Псу крепко бить. Лежа на земле, Генри увидел, что, пока он беседовал с Освальдом, Джетт попытался решить проблему по-другому и обойти Пса по дуге, тихо хромая вдоль края поляны. Кажется, мысли о матери придавали ему и мужества, и скорости: он прошел уже полпути, но Пес тоже это заметил. Быстро получив мощный удар носом, Джетт тоже растянулся на земле, зажмурившись и держась за колено.