Мальчик, сидящий рядом с Витей, поворачивается к нему и любознательно уточняет: «Ты не знаис, кто такой глуханем?»

Витя, не прожевав котлету, сердито хмурит брови и лениво отвечает: «Неа. Никто его не знаит».

Тем временем поварихи вовсю контролируют ситуацию, раздавая полезные советы в адрес неблагодарных маленьких змеенышей: «Компотики! Допиваем компотики! Чтобы стаканчики были чистенькими! Кто не допьет, не получит булочку на полдник!»

На дне стакана плавает какая-то земля и куски коричневых сухофруктов. Попробую обойтись без булочки.

Откуда ни возьмись, в зал входит помощница воспитательницы — туристка-кашеварка в бифокальных очках под названием Раиса Захаровна. Расхаживая между столами, она контролирует, насколько добросовестно маленькие едоки съели вкусный обед.

Остановив на мгновение свой гигантский бешеный взгляд из-под увеличительных биноклей на моей тарелке, она сжимает рот в куриную гузку и решительно устремляется в мою сторону. Мамочки! Почему она идет ко мне? Что я сделала?

Резко вырвав из моих рук стакан, она начинает визжать: «Почему не съела котлету?! Ну-ка, ешь! Быстро! Ешь, сказала!»

Дети, завороженные предстоящим спектаклем, немедленно замолкают. Раиса Захаровна накалывает огромный кусок котлеты на вилку и начинает бить ею о мои сцепленные губы: «Открой рот! Открой, сказала!»

В растерянности предчувствую свою безысходность — губы испуганно размыкаются.

«Жуй! Щас же!»

Чувствую на языке отвратительное протухшее мясо, замаскированное мукой и сухарями. Невольно вспоминаю маму. Она никогда так со мной не обращалась. И папа тоже. Хочу к ним. Не знаю, как проглотить все эти слезы — они, не спросив меня, льются сами.

Продолжаю жевать. Вижу шевелящиеся гнилые зубы Раисы Захаровны и темно-розовую бородавку с пучком седых волос у ее верхней губы, объясняющей мне, что я полное ничтожество и мне нет места среди людей…

Открываю глаза.

Лучше бы мне приснился Сайлент-Хилл. Всё, что связано с творожными запеканками, очкастыми завучами и красными гладиолусами на первое сентября, до сих пор навевает на меня священный ужас.

Сад и школа — это такие места, где всегда все неинтересно.

Даже если на уроках показывали бы порнофильмы, их никто бы не смотрел…

Fuck! На пульте села батарейка. Переключать каналы теперь хожу пешком.

Тук-тук! Приехали маки с овощами!

Курьерам я всегда даю 500 рублей на чай, чтобы они потом ехали в лифте и думали: «Боже, что это за чудесная девушка, которая дала мне так много денег?»

Жаль, что Чудесный уехал на какую-то встречу еще на рассвете. Маков с овощами он сегодня не увидит.

Как человек опытный и культурноразвитый, я никогда не смотрю на мир через розовые очки. Я делаю это через призму канала «Дисней». Мне нравятся мультфильмы, они дарят много положительных эмоций.

Но как научить детей хорошему, если даже дядя Скрудж ходит без трусов?

Мытарства старика Набокова просто ноль рядом с обреченной любовью утки-миллионера к эпатажной Голди! Для многих детей масштаб этой трагедии сопоставим со взрывом в Чернобыле или крушением башен-близнецов…

Недавно я выяснила, что племянников Скруджа зовут вовсе не Билли, Вилли и Дилли, а Хьюи, Луи и Дьюи. И Поночка в оригинале это Вебби (Паутинка)… Мой мир разрушен, все это время мне врали…

Ну вот, Зигзаг опять не справился с управлением, и самолет сейчас выбросит в джунгли. Это просто фильм ужасов. Придется съесть последнее пирожное-картошку, которое за неделю пропахло холодильником. Впрочем, у меня остался еще свежий эклер. Ему всего четыре дня. Съем вначале все невкусное, а потом вкусное. Главное, чтобы все это было сладким и шоколадным. Лишь в шоколаде растворяются мои огорчения. Если бы он был мужчиной, я бы вышла за него замуж. Оторвусь сегодня по полной! Напьюсь чая сладкого с шоколадом и вареньем фейхоёвым. А с завтрашнего дня сяду на одну диету — до этого сидела на трех, одной не наедалась.

Обычно я езжу за рулем сама, но если вы видите меня в сопровождении двух внедорожников с неразмороженными пассажирами из спецназа, значит, у меня рецидив неуверенности в себе.

Проезжаю остановку. Девушки, стоя у дороги, прыгают от холода и нервно курят. А где шубки, сапожки, платья? Откуда эти пуховики канзасских дровосеков и испорченные прически под шапками? Девчонки рождены блистать, давая мужчинам стимул жизни. В их руках должны быть цветы, а не сигареты!

Ледяные московские улицы, жирные голуби, лишаистые коты, пьяные водители, наполовину стертая зебра на пешеходном переходе, глубокие лужи, асфальт с черными заплатками, грязные сталинские дома, располневшие мамы с колясками, не понятые обществом неформалы, бородатые бомжи в трениках и пугливые бабули в пуховых платочках — все это неотъемлемые доказательства того, что я не сплю.

Посмотрите на эти лица. Настоящее людей не вдохновляет. Оно причиняет им боль. Намного радужнее жить мыслями о будущем. Если, конечно, не думать о том, что с каждым часом его становится меньше. Если смешать темное прошлое со светлым будущим, то получится серое настоящее.

Нет-нет, я не жалуюсь, я просто хочу, чтобы всегда светило солнце, чтобы на дорогах не было мусора, чтобы дети не курили, чтобы не было пробок, чтобы все цветы были политы, комары убиты, а коты сыты — интересно, какой диагноз мне бы поставил доктор?

Как вы думаете, если я сейчас попрошу водителя прижаться к обочине напротив интим-шопа, он подумает обо мне плохо?

Над невзрачным ларьком с грязными пластмассовыми стенами в глаза бросается огромная малиновая вывеска «Ана — нас». А мы — вас! Всегда мечтала узнать, какие таинства хранятся за потертыми ручками таких дверей, где в обеденный перерыв освежают свой темперамент менеджеры консалтинговых компаний.

Написанная от руки картонная табличка «Открыто» располагает к себе любого посетителя. Хотя, если зайти вовнутрь, можно забыть свое имя.

Молочные железы с красными торчащими сосками (продаются не в паре, а по отдельности), кожаные плетки, наручники, секаторы, зажимы, винты, канаты — здесь вы подберете предмет на любое психическое отклонение.

Из-под стеклянной витрины торчит фрагмент сгорбленного туловища полной продавщицы лет пятидесяти.

Ее маленькие губы, нос и глаза собраны в кучу, отчего на лице осталось много пустого места, которое хочется чем-нибудь заполнить. На такое лицо было бы справедливо надеть трусы, но сейчас оно аппетитно поглощает огромный чебурек, разнесший говяже-лучной смрад на всю площадь двухметрового помещения.

«Извините, я могу вас побеспокоить?»

В ответ тетка поднимает глаза, молча дожевывает остатки жирного теста, ритмично шевеля костлявой переносицей, и, дотошно облизав жир с грязных пальцев, вежливо встает с ободранной табуретки, чтобы оказать мне поддержку в ознакомлении разноперого ассортимента своего магазина.