Крестьянская семья жила под жесткой опекой сельской общины. В соответствии с обычаями община могла в любой момент вмешаться в дела семьи, если они угрожали благополучию, порядку и покою. Например, если «большак» начинал пьянствовать, проматывая имущество, его сменяли. Если раздел семьи вел к уклонению от рекрутства, ему мешали. Если завещание несправедливо разделяло имущество между наследниками (новая семья должна исправно платить налоги и повинности), его не признавали и т. д. Отсутствие автономии делало семью придатком общины, еще сильнее сужало сферу частной, интимной, личной жизни человека.

По сути дела, от опеки общины мы избавились совсем недавно. На страже семьи до последнего времени стояли партийные, комсомольские и профсоюзные организации. «Большака» могли легко привлечь к ответственности!

До середины XIX века семьи мещан и ремесленников были очень похожи на крестьянские, но не во всем. Женщинам дозволялось помогать мужьям-ремесленникам, поэтому жены были вовлечены в производство, хотя на них традиционно лежала и домашняя работа. В городе представители разных сословий жили вперемежку. Поэтому их меньше контролировали сословные общества. Мещане и ремесленники сравнительно свободно передвигались по городу и за его пределами, работали каждый на своем рабочем месте; их средства производства находились в их собственности, а не принадлежали обществам и цехам.

Супружеская верность – это никогда не изменять жене без необходимости…

Повсеместно основным поводом к разводу являлось прелюбодеяние. Развод за прелюбодеяние упоминается в Евангелии. Однако законодательство того периода по-разному относится к прелюбодеянию мужа и жены. Если прелюбодеяние совершала жена, то муж не только имел право, но и обязан был развестись с ней под угрозой бесчестия. Муж считался совершившим прелюбодеяние, только если находился в связи с замужней женщиной; тогда это было преступление перед другим мужчиной – мужем любовницы. Так как в то время не признавалась ответственность за прелюбодеяние перед своей женой, оно рассматривалось только как преступление перед другим мужчиной – мужем любовницы. Женщина в такой ситуации не являлась полноценным человеком с точки зрения законодательства, а была чем-то вроде живой собственности супруга.

На мой взгляд, в ответственности перед другим мужчиной за связь с его женой мощно звучит мотив мужского содружества, растущий из далекого прошлого и звучащий в головах некоторых людей и по сей день.

Поводами к разводу считались также неспособность к брачному сожитию, бесплодие жены, безвестное отсутствие одного из супругов, неизлечимая болезнь, например, проказа.

Наиболее часто люди разводились, если один из супругов решал уйти в монастырь. Хотя церковные правила запрещали насильственное пострижение, мужья часто пользовались этим, чтобы прекратить брак.

И наиредчайшим был развод по обоюдному согласию супругов. «Мы договорились полюбовно, чтобы нам развестись и мужу на другой жене жениться», «Как мы по своей воле сошлись, так по доброй воле разошлись», – гласят разводные грамоты того времени. Это прежде всего свидетельствует о том, что каноническое представление о природе брака как о таинстве еще недостаточно укрепилось в правосознании народа.

С утверждением христианских норм жизни в обществе изменились и личные отношения между супругами. Церковный брак официально признали таинством, совершаемым на небесах, направленным на наиболее полное физическое и духовное общение супругов. Однако духовная сторона христианского брака была формальной и означала общую религиозную жизнь. Соответственно было запрещено заключать браки с нехристианами. То, что сейчас подразумевается под духовной общностью, пришло значительно позднее.

Родительская власть на Руси была огромной. Убийство детей не считалось серьезным преступлением. По Уложению 1648 года, за убийство ребенка отец приговаривался к году тюремного заключения и церковному покаянию. Детей, убивших своих родителей, казнили.

Родители могли обратиться к властям для наказания собственных детей. Дело при этом по существу не рассматривалось, и в суть обвинений никто не вдавался. Достаточно было одной только жалобы родителей, чтобы детей пороли кнутом.

Родители имели право отдавать детей в холопство. Несмотря на осуждение церкви, практиковалось насильственное пострижение детей в монашество.

Купеческие, или предпринимательские, семьи до конца XVIII века мало отличались от мещанских. В XIX веке различий стало больше. У богатых купцов первой и второй гильдий семьи становились малыми и приобретали автономию от общества. Гильдии и общества после отмены круговой поруки в 1775 году слабо влияли на купцов.

Так семейная жизнь постепенно отделялась от производства. Купчихи помогали мужьям, но все-таки в основном занимались домом и детьми. Дети купцов подключались к работе позже, чем чада мещан и крестьян. Домочадцы имели личные помещения, вели индивидуальную жизнь, много времени проводили вне дома. Отношения между ними становились более уважительными и гуманными, семейная жизнь превращалась в закрытую от посторонних сферу, в которой образовывалось личное пространство. Так постепенно складывался новый тип семьи, который принято называть буржуазным. Купцы женились позже (и на более молоденьких девушках), чем мещане и крестьяне, а разница в возрасте супругов часто была значительной. Среди купечества часто встречались люди, не связанные браком.

Дворянская семья в XVIII – первой половине XIX века в некоторых отношениях была похожа на буржуазную: деловая и частная жизнь существовали отдельно, жена и дети не работали, отношения между супругами были более интимными, мужчины женились поздно (а женщины выходили замуж рано). Но везде царил патриархально-авторитарный характер семейных отношений.

До середины XIX века во всех сословиях браки заключали, как правило, по прямому указанию родителей и из-за семейных интересов.

И только в последней трети XIX – начале XX века молодежь стала выбирать себе пару, руководствуясь склонностями и другими личными соображениями. Брак «на всю жизнь» перестал быть обязательным; стало можно заменить партнера через развод – если один из супругов злоупотреблял властью, не хранил верность, надолго уезжал, не исполнял супружеские обязанности.

А потом мы шагнули дальше всех. В первое послереволюционное десятилетие институт семьи отрицался полностью, классическая семья признавалась буржуазным пережитком прошлого. Провозглашалось равноправие женщин, освобождение их от домашней работы и воспитания детей, полное обобществление семьи. В этом направлении действовали и пропаганда, и новое семейное законодательство. Однако скоро стало ясно, что государство не может взять на себя функции семьи, а население не склонно от нее отказываться. Семья как институт была официально реабилитирована.

На женщин была возложена священная обязанность: увеличивать численность строителей социализма. Семью опекали парткомы, профсоюзы, комсомольские организации. Все это шло рука об руку с презрением к сексуальным переживаниям, ханжеским отношением к телу… Об этом вы можете расспросить своих родителей. И если они будут честными и критичными, откровенными и смелыми, то расскажут о том, что миф о крепкой советской семье держался в основном на невозможности обеспечить себя жильем, на огромных материальных трудностях и на страхе перед обществом.