— Иногда нам нужны люди, желающие продвинуться по служебной лестнице. Посмотрим. Не поддавайся той лжи, что распространяют люди, желающие навредить министру, и тогда — посмотрим.

— Да, господин. Мне не нравится слушать, когда говорят плохо о министре. Министр — хороший человек. Надеюсь, что слухи, которые до меня доходили, правда, и что в один прекрасный день Создатель благословит нас всех, и министр Шанбор станет Сувереном.

Теперь улыбка помощника действительно сделалась искренней.

— Да, похоже, ты и впрямь обладаешь определенными способностями. Если услышишь какую-нибудь... ложь о министре, то я не откажусь об этом узнать. — Он указал на ступеньки. — А теперь тебе лучше поспешить на кухню.

— Да, господин, если услышу что-нибудь такое, непременно скажу вам. — Несан направился к лестнице. — Я не хочу, чтобы кто-то лгал о министре. Это не правильно.

— Молодой человек... Несан, кажется?

— Да, господин. Несан, — обернулся юноша. Далтон Кэмпбелл скрестил руки на груди и вопросительно посмотрел на него.

— Что ты узнал на покаяниях о необходимости защищать Суверена?

— Суверена? — Несан вытер ладони о штаны. — Ну... Э-э... Что все, что делается в защиту Суверена, — добродетель.

— Очень хорошо. — Не меняя позы, Кэмпбелл наклонился к Несану. — А поскольку ты слышал, что министр Шанбор скорее всего станет Сувереном, то?..

Помощник министра явно ждал ответа. Несан судорожно пытался сообразить.

Наконец он откашлялся.

— Ну... Наверное... Раз он станет Сувереном, то его тоже нужно защищать?

По тому, как Далтон заулыбался и выпрямился, Несан понял: он попал в точку.

— У тебя действительно есть способности, чтобы продвинуться по службе.

— Благодарю вас, господин. Я сделаю все, чтобы защитить министра, поскольку он когда-нибудь станет Сувереном. Мой долг — защищать его, как только могу.

— Да-а... — как-то странно протянул Далтон Кэмпбелл и, склонив голову набок, изучающе посмотрел на Несана. — Если ты окажешься полезным в... во всем, что нам потребуется, чтобы защитить министра, то ты далеко продвинешься в выплате долга.

— Долга, господин? — навострил уши Несан.

— Как я сказал Морли, если он окажется полезным министру, то, возможно, даже заслужит фамилию и получит соответствующий сертификат за подписью Суверена. Ты умный парень, и в дальнейшем я буду ждать от тебя не меньшего.

Несан от изумления широко открыл рот. Заслужить право на фамилию! Его сокровенная мечта. Сертификат, подписанный Сувереном, свидетельствовал всем, что хакенец выплатил свой долг и теперь достоин уважения и права носить фамилию. Тут Несан спохватился, припомнив слова Кэмпбелла.

— Морли? Поваренок Морли?

— Да. Разве он не сказал тебе, что я с ним разговаривал?

Несан почесал за ухом, пытаясь сообразить, как это Морли удалось скрыть от него такую сногсшибательную новость.

— Ну, вообще-то нет, господин. Он ничего не говорил. Морли — мой лучший друг, так что я бы помнил, если бы он сказал. Простите, но он ничего не говорил.

Далтон Кэмпбелл, поглаживая край серебряных ножен, пристально глядел Несану в глаза.

— Я велел ему не говорить никому ни слова. — Кэмпбелл поднял бровь. — Такого рода верность заслуживает награды. От тебя я жду того же. Ты понял, Несан?

Разумеется, Несан все понял.

— Ни единой живой душе! В точности как Морли. Я понял, мастер Кэмпбелл.

Далтон Кэмпбелл кивнул, улыбаясь своим мыслям.

— Отлично. — Он снова положил руку на свой великолепный меч. — А знаешь, Несан, когда хакенец выплачивает долг и получает фамилию, то этот подписанный сертификат дает ему право носить меч.

— Правда? — вытаращил глаза Несан. — А я и не знал!

Высокий андерец одарил его прощальной улыбкой, повернулся и направился дальше по коридору.

— Возвращайся к работе, Несан. Был рад с тобой познакомиться. Может, когда-нибудь мы с тобой еще потолкуем.

Пока его еще кто-нибудь не застукал, Несан опрометью помчался вниз. Мысли путались у него в голове. Он вновь и вновь вспоминал Беату и больше всего хотел, чтобы день поскорее закончился и можно было бы напиться и снова почувствовать себя хорошо.

Ему было страшно жаль Беату, но ведь это сам министр! Министр, которым она так восхищалась, который в один прекрасный день станет Сувереном. Это его Несан видел на ней. К тому же Беата ударила его. Страшная вещь для хакенца — даже в отношении другого хакенца. Хотя — неизвестно, распространяется ли этот запрет на женщин. А даже если и не распространяется — все равно от этого не легче.

По какой-то совершенно непонятной причине Беата теперь его ненавидит.

Несану страшно хотелось напиться.

— Несун! Сюда, парень! Несун!

Обычно, когда мастер Драммонд так его называл, Несан знал, что от унижения заливается краской, но сейчас его настолько беспокоило увиденное, что он едва обратил внимание на такую мелочь. То, что мастер Драммонд обращается с ним так, будто он всего лишь грязь под ногами, не шло ни в какое сравнение с тем, что Беата теперь ненавидит, его, Несана, и ударила его.

С тех пор прошло уже несколько часов, но лицо до сих пор горело от удара.

Сомнений не оставалось — Беата его ненавидит. Несана это несказанно огорчало и вызывало недоумение, но, увы, это так. Хотя, по его разумению, Беате следовало бы сердиться на кого-то другого. На кого угодно, только не на него.

Может, и на саму себя — за то, что вообще пошла наверх. Хотя вряд ли она могла не пойти, если зовет министр. Если б она не пошла, и министр сообщил бы об этом мяснику, Ингер точно вышвырнул бы ее на улицу. Нет, отказаться она никак не могла.

К тому же ей хотелось посмотреть на министра. Она сама говорила. Но ведь ей и в голову прийти не могло, что министр способен так с ней обойтись. А может, ее вовсе и не министр так обидел. Несан вспомнил, как тот чужеземец, Стейн, ему подмигнул. Беата ведь провела там довольно много времени.

И все равно у нее нет никакого повода ненавидеть Несана. И уж тем более бить его.

Несан остановился. Пальцы дрожали от долгого пребывания в горячей мыльной воде. Тело оставалось бесчувственным и немым. Кроме лица.

— Слушаю, господин.

Мастер Драммонд открыл было рот, но тут же закрыл и, нахмурившись, наклонился поближе.

— Что стряслось с твоей физиономией?

— Полено соскользнуло с поленницы, когда я набирал охапку дров, и ударило меня, господин.