так, – отозвался Пэрли и принялся его обыскивать, возможно рассчитывая найти револьвер.

В любом случае Хури ни за что не удалось бы прорваться в прихожую, поскольку в дверях уже стоял Теодор Уид, преграждавший ему путь.

Глава 10

Два главных вопроса пока остаются без ответа. Во-первых, вам наверняка хотелось узнать, что случилось с компрометирующими материалами на Энн Талбот, миссис Оливер, Пердиса и прочих клиентов Хейзена. Их так и не удалось найти – по крайней мере, полиции. Если они и достались одному из клиентов Хейзена, он предпочел утаить этот факт. Таким образом, если вы желаете знать, на что именно намекал Хейзен за обедом, – увы, я не могу удовлетворить ваше любопытство.

Во-вторых, пока не ясно, как быть с гонораром, который Вулф, безусловно, заслужил. Люси отказалась от наследства, оставленного ей Хейзеном, даже дом не стала себе брать! Жест, конечно же, достойный, даже благородный, особенно учитывая то, каким образом ее супруг сколотил свое состояние, но ведь нам, частным детективам, тоже надо есть и пить! Особенно в еде и питье нуждается Вулф – тут даже обсуждать нечего. Конечно, есть некий шанс, что в будущем она получит часть состояния Хури на основании добытых Кремером доказательств, указывающих на то, что негодяй присвоил себе пару изобретений Тита Постэла. С другой стороны, Хури, который сейчас ожидает своей участи в камере смертников, пока его адвокаты скачут по судам, до сих пор так ничего и не признал. Его супруга тоже все отрицает. Таким образом, если вы хотите спросить, сколько Вулф заработал за тридцать шесть часов своих трудов в поте лица, я вынужден оставить ваш вопрос без ответа.

Быть может, вас снедает вопрос о том, удалось ли Люси и Теодору Уиду узнать об истинных чувствах, которые они питали друг к другу? Попытайтесь на него ответить сами, но только с одной попытки. Если у вас не получается, попробуйте вспомнить, какое именно чувство правит миром.

Роковые деньги

Глава 1

Я давно взял за правило никогда не грубить понапрасну. Однако, посмотрев в одностороннюю стеклянную панель и хорошенько разглядев ее, я почувствовал себя не просто обиженным, но до глубины души оскорбленным за весь противоположный пол. Я понимаю: навечно сохранить молодость и красоту не может ни одна женщина, но нельзя же ходить в пальто с оторванной пуговицей, забыть умыться и выставить напоказ нечесаные седые космы. Стоявшая на крыльце особа была виновна сразу по всем трем пунктам. Вот почему, когда она снова надавила на кнопку звонка, я распахнул дверь и сказал:

– Спасибо, но нам ничего не надо. Попытайте счастья где-нибудь по соседству.

Грубовато, согласен.

– Может, в свое время и попытала бы, Малый, – заявила она. – Лет тридцать назад я была девушкой что надо!

Не могу сказать, чтобы меня это очень вдохновило. Впрочем, я утешил себя тем, что годы всегда берут свое.

– Мне Ниро Вулф нужен, – пробурчала она. – Мне что, сквозь тебя пройти?

– Это не так просто, – ответил я. – Во-первых, я сильнее вас. Во-вторых, мистер Вулф принимает исключительно по предварительной договоренности. В-третьих, он освободится только к одиннадцати, то есть более чем через час.

– Хорошо, тогда я войду и дождусь его. Я и так уже до костей промерзла. А тебя что, гвоздями к полу приколотили?

И вдруг меня осенило. Вулф уверен или утверждает, что верит, будто всякий раз, когда я уговариваю его принять женщину в качестве возможной клиентки, ему достаточно одного беглого взгляда, чтобы понять, чего от нее ожидать. Так вот, с помощью этой особы я бы раз и навсегда доказал, что он ошибается.

– Как вас зовут? – спросил я.

– Моя фамилия Эннис. Хетти Эннис.

– Что вы хотите от мистера Вулфа?

– Это я сама скажу ему. Если, конечно, язык не отмерзнет.

– Придется вам сначала сказать мне, миссис Эннис. Меня зовут…

– Мисс Эннис.

– Хорошо. Меня зовут Арчи Гудвин.

– Знаю. Если, глядя на меня, думаешь, что я не смогу заплатить Ниро Вулфу, то ошибаешься: скоро я получу крупное вознаграждение и поделюсь с ним. Если же я пойду к копам, то делиться уже будут они. Я этим чертовым легавым ни на грош не верю!

– За что вы получите вознаграждение?

– За то, что у меня здесь! – Она горделиво пошлепала по своей черной кожаной сумочке рукой в шерстяной перчатке.

– Что у вас там?

– Это я скажу только Ниро Вулфу. Слушай, Малый, я тебе не эскимоска. Ну-ка впусти даму!

Это меня не устраивало. Когда она позвонила в дверь, я уже находился в прихожей полностью одетый, в шляпе, пальто и перчатках, готовый идти пешком в банк, чтобы депонировать полученный Вулфом чек на 7417 долларов и 65 центов. Не мог же я уйти, оставив ее одну в кабинете? Конечно, остальные обитатели старого особняка из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице, в котором все принадлежало Ниро Вулфу, кроме мебели и прочих вещей в моей спальне, находились дома, но каждый был занят своими делами. Фриц Бреннер, шеф-повар и домоправитель, колдовал на кухне над супом из каштанов. Вулф был в оранжерее на ежедневном утреннем свидании с орхидеями, ну а Теодор Хорстман, разумеется, составлял ему компанию.

Больше я не грубил. Я предложил на выбор несколько мест неподалеку от нашего дома, где она могла бы пересидеть этот час и согреться: ресторанчик «У Сэма» на углу Десятой авеню, аптеку на углу Девятой авеню или ателье «У Тони», где ей хотя бы пуговицу пришьют – за мой счет, разумеется. Упираться она не стала. Я посоветовал ей вернуться в четверть двенадцатого, добавив, что попробую уломать Вулфа принять ее, и она уже собралась было идти, но в последний миг обернулась и, раскрыв черную кожаную сумочку, достала из нее перевязанный тесемкой сверток в коричневой бумаге.

– Малый, я пока оставлю его у тебя, – заявила она. – Не то какой-нибудь любопытный коп наложит на него лапу. Да не бойся, он не кусается. Только смотри – не вздумай разворачивать! Я могу на тебя положиться?

Я взял у Хетти Эннис сверток, потому что она мне понравилась. Одни инстинкты и ни намека на логику! Сами судите: отказалась сообщить, что там внутри, но доверила мне сохранить его, хотя и велела не разворачивать. Настоящая женщина, до мозга костей, особенно если бы еще причесалась, умылась и пришила к пальто пуговицу. Словом, взял я у нее сверток, напомнил, что жду ее в четверть двенадцатого, и попрощался. Когда она спустилась