Не дожидаясь от Локиса ответа, он, невзирая на годы, усталость, тяжелый вещмешок и оружие, довольно резво зашагал к явственно черневшему совсем рядом берегу. Володя не заставил себя уговаривать и вслед за стариком поспешил выбраться на твердую землю.

Тучи над головой Ричардаса Чижаса сгущались быстрее, чем он предполагал. Сообщения о том, что в районе Ионишкисов произошла большая перестрелка, в которой погибли и были ранены люди, легли на его стол буквально через полтора часа после случившегося. Для того чтобы понять, что это чрезвычайное для маленькой, тихой и мирной Литвы происшествие напрямую связано с бежавшими с этапа Бузько и Гирдзявичусом, необязательно было служить в полиции. И означать все это могло только одно – беглецы направляются не на юго-запад, к Калининградской области, как это предполагалось первоначально, и не в Белоруссию, что было бы вполне объяснимо, а почему-то в Латвию. Рациональному Чижасу, приученному мыслить по раз и навсегда установленному стандарту, это казалось нелогичным. Ни для кого не было секретом, что латышские власти недолюбливали россиян так же, как и литовские. Во всяком случае, латвийское правительство нисколько этого не скрывало, а, наоборот, всячески демонстрировало свою неприязнь ко всему русскому. В Риге ежегодно устраивались парады ветеранов латвийской дивизии СС. Их награждали орденами и медалями, придумывали для них всевозможные льготы, объявляли национальными героями. Одновременно с этим бывших советских ветеранов войны лишали элементарных прав и свобод, официально объявляя их «гражданами второго сорта».

Впрочем, вопрос о том, почему беглецы рвутся к латышской границе, волновал директора управления криминальной полиции в самую последнюю очередь. Значительно больше его беспокоило то, как он будет объясняться перед вышестоящим начальством. При поиске и попытке задержать беглецов пострадали не только гражданские люди, но и несколько полицейских из спецподразделения. Тот факт, что он, Чижас, ничего не знал о действиях своего заместителя, вряд ли могло ему чем-то помочь. Перспектива досрочной отставки с минимальной пенсией и проблемой дальнейшего трудоустройства вне системы МВД маячила достаточно отчетливо.

Ричардас устало потер воспаленные веки. То, что Дзиманкавичус вел за его спиной какую-то свою игру, он догадывался. Прекрасно знал Чижас и о том, что его заместитель напрямую связан с несколькими лидерами «национального подполья». Он не считал связь с явными уголовниками чем-то постыдным или зазорным. Напротив, Чижас совершенно искренне полагал, что подобные контакты могут быть весьма полезны в будущем. Но Ричардас и предположить не мог, во что выльются такого рода связи. В приграничном с Латвией районе идут самые настоящие бои с использованием бронетранспортера. Шесть человек погибло, еще восемь ранены, трое тяжело. Шесть спецназовцев из отряда полиции особого назначения лежат в больнице с сотрясениями мозга, а двое с огнестрелами. И ни одного задержанного преступника! Точнее сказать, они были. Во всяком случае, командир спецподразделения Киславускас и Дзиманкавичус уверяли Чижаса, что задержали двоих на одном из хуторов неподалеку от Шяуляя. Но вот предъявить их ни тот, ни другой почему-то не смогли. Когда же директор управления проявил настойчивость, оба офицера вынужденно сознались, что оба задержанных исчезли во время проведения одного из этапов спецоперации. Вразумительного ответа, как это произошло, Чижас так и не услышал.

Реакция его была вполне предсказуема и логична. Устным, а затем и письменным распоряжением он отстранил обоих от работы и отправил под домашний арест. Но это было весьма слабым утешением. Ричардасу предстоял тяжелый разговор с руководителем департамента уголовной полиции республики и, возможно, с самим министром внутренних дел. Чтобы хоть как-то смягчить свое положение, следовало немедленно поймать Бузько, Гирдзявичуса и тех, кто помог им сбежать. Теоретически это было вполне возможно, но на практике почти невыполнимо.

От тягостных размышлений Чижаса отвлек телефон. Звонок прозвучал торжественно и сурово, как призыв на Страшный суд.

– Директор уголовной полиции, – сняв трубку, начал было говорить Ричардас, но строгий начальственный голос его тут же перебил:

– Пока еще директор, господин Чижас! Пока!

Ричардас поперхнулся собственной слюной. Пытаясь сдерживать кашель, он ждал, что ему скажут еще.

– Как обстоят дела с поиском беглецов? – поинтересовались на том конце провода.

– Ищем…

– Ну, ищите, ищите… Только напрасно все это. Те двое, которые, по нашим данным, устроили бойню под Ионишкисами, уже вне зоны твоей юрисдикции.

– Простите, не понял?.. – произнес Чижас, почувствовав, как у него вспотели лоб и ладони.

– А что тебе непонятно? – с нескрываемым сарказмом поинтересовался собеседник. – Хочешь узнать, как это произошло? Так это не ты у меня должен спрашивать, а я у тебя. Спите много, господин Чижас. А вот преступникам отдыхать некогда. Ориентировочку на двух беглецов из-под Ионишкисов когда разослали?

– Сразу же, как только узнал о случившемся…

– Опоздали вы, господин директор! – жестко оборвал Чижаса начальственный голос. – Почти на сутки опоздали! Похожие по вашим приметам люди были замечены вчера вечером на автовокзале в Акмяне. И знаешь, что они сделали? Сели на рейсовый автобус до приграничного с Латвией Науйойи-Акмяне. Так что можешь не сомневаться, из Литвы они выехали уже вчера. И адреса для писем никому не оставили… Ладно, об этом мы на коллегии поговорим. Тебе там факс из министерства. Почитай на досуге, думаю, что тебе будет интересно. «Смежники» из госбезопасности постарались, нарыли кое-что…

Чижас не успел ничего ни спросить, ни ответить, ни возразить. Собеседник, не прощаясь, дал отбой. Несколько секунд Ричардас слушал короткие гудки, потом аккуратно положил трубку на рычаг и нажал кнопку селектора, вызывая секретаршу. А еще через десять минут он с замирающим сердцем и холодеющей душой читал присланный ему из министерства факс. Департамент госбезопасности то ли по собственной инициативе, то ли по чьей-то просьбе провел собственное расследование, и результаты его были для Чижаса просто ошеломляющими.

… Айдас Половичес Гирдзявичус, неоднократно судимый, умер в тюремной больнице Паневежиса в девяносто восьмом году от туберкулеза, во время отбывания им очередного срока за кражу. По фотографии, которая имелась в деле лже-Гирдзявичуса, был опознан некто Пятро Ливкунаис, наполовину литовец, наполовину русский, бывший офицер разведотдела Каунасской дивизии ВДВ. После принятия Декларации о независимости Литвы в мае 1990 года и частичного расформирования сто четвертой дивизии, Ливкунаис выпал из поля зрения республиканских спецслужб. Причин тому было много, но самая главная заключалась в том, что во всех госструктурах царила страшная неразбериха, в которой проследить за потенциально опасными гражданами было очень сложно. По одним данным, Ливкунаис с остатками дивизии перебрался в Россию и продолжал служить. По другим, он завербован все теми же российскими спецслужбами. И в том, и в другом случае все эти годы о нем ничего не было слышно. Возможно, только поэтому Пятро Ливкунаис никого и не интересовал. Его попросту «списали» в утиль. И вот почти спустя два десятилетия он проявился таким необычным способом…