Лобов был на все сто процентов уверен, что мог бы чпокнуть любую из дочерей Фейдюльпельдюзова, если бы был случай, и что не менее важно – если бы они ему дали?!

– Надо, это самое, значит, нашего Виктора Ивановича отправить в Москву, – наконец перешел к делу Николай Михайлович. – Я, это самое, значит, разговаривал сегодня с председателем нашего, значит, совета, и, это самое, значит, Вячеслав Михайлович, вот, значит, сказал, что, мол, надо, это самое, значит…

Лобов мямлил, тянул резину, пытался что-то сказать Фейдюльпельдюзову, который, надо отдать должное его такту и терпению, слушал не перебивая великана-Лобова на фоне Алексея Ивановича. Прошло минут 5, а может и того больше, когда Николай Михайлович кое-как донес свою мысль о том, что Виктор Иванович должен съездить в столицу для встречи с Тряпкиным и, получив заказ, привезти документы. Лобова интересовали только деньги и то, как и в какой подаче, форме будет доведено указание Вячеслава Михайловича до профессора. От этого зависело сможет ли Николай Михайлович на ровном месте нагнуть Виктора Ивановича или нет. Именно поэтому он хотел, просто жаждал теперь, чтобы Фейдюльпельдюзов довел до профессора информацию, а Лобов, непосредственный начальник Виктора Ивановича по службе, мол ничего не знающий и впервые слышащий об этом, пойдет профессору навстречу, сделает одобрение….

Фейдюльпельдюзов давно раскусил Николая Михайловича, всё же-таки были с одной системы, одного поля ягодки, но виду не подал. Ему от Виктора Ивановича всё время что-то было надо, хотя дочери благополучно защитились и профессор свои обещания исполнил сполна. У Алексея Ивановича было ощущение, что профессор то и дело встречается с его ягодками и по-прежнему потрахивает их, но делает он это более осторожно, да и дочери научились скрывать всё до мелочей от своего папули.

Виктор Иванович играл в быстрые шахматы перед первой парой с одним из преподавателей другой кафедры, когда раздался звонок по прямому телефону.

– У аппарата, – ответил на звонок приятный баритон Виктора Ивановича.

– Виктор Иванович, зайдите. Важный разговор, – Николай Михайлович говорил так, словно только что началась война.

– Слушаюсь, Николай Михайлович! После первой пары, в перерыв, – спокойно ответил Виктор Иванович.

– Не в перерыв, а сейчас, немедленно!

– Товарищ генерал, – Виктор Иванович был спокоен как никогда, – у меня лекция, я должен подготовиться к ней, чтобы не выглядеть…, – договорить он не успел, т. к. генерал Лобов и слушать более ничего не хотел.

– Бросай всё и ко мне! – Лобов повесил трубку.

– Генерал вызывает? – спросил преподаватель, с которым Виктор Иванович играл с часами в шахматы.

– Да, что-то у него там случилось, – буркнул Виктор Иванович, присаживаясь обратно на стул, на котором он всех обыгрывал. – Так, давай, не расслабляйся. Нам осталось ещё три партии. Сыграем и пойдем, а то не успеем до звонка.

– А генерал? – поинтересовался шахматист-любитель.

– Пусть ждет… Обосрался, наверное?! Иришки нет, нужен кто-нибудь…, старикашечку подмыть, обтереть, – ёрничал профессор. – Ты, дружочек, давай, не расслабляйся! Ходи, не тяни резину!

– Слушай, эту партию я проиграл. А следующие давай потом сыграем. Я что-то не могу. Вам же надо бежать к генералу?!

– Ну, нет, так нет. Один черт, всё равно бы продул, как всегда! Кофе будешь? – Виктор Иванович встал из-за стола, где всегда стояли расставленные на доске шахматы и достал откуда-то банку растворимого кофе. – Ты не сиди пнем, а расставляй фигуры, пока я буду кофе делать, – Виктор Иванович дал ЦУ[16] своему партнеру по шахматам.

Испив неспешно кофе, Виктор Иванович за 10 минут до звонка на лекцию зашел к Лобову в кабинет. Он никогда не стучался и входил всегда без стука, полагая, что советские времена давно уже канули в прошлое.

– Здравия желаю, товарищ генерал! – ещё с порога начал приветствие профессор.

– Виктор Иванович, а Вы на часы смотрели? Сколько Вам надо, это самое, значит, чтобы с третьего этажа на второй? А? – негодовал Лобов.

– Николай Михайлович, Вы же сами два года тому назад меня со второго этажа переселили на третий?! Если бы я был на втором этаже, то…

– Хватит, хватит! Ты чем там был занят? Опять в шахматы играл? – Лобов одел очки и начал что-то искать в своём ежедневнике.

– Почему в шахматы? – как-то робко вдруг спросил профессор.

– А потому, Виктор Иванович, что ты не в лесу живешь, и не один, это самое, значит! Ты, вот, думаешь, что все вокруг не видят, как ты и то, это самое, значит, и это? Ты народ-то не держи за, это самое, значит! Понял? Умник нашелся, значит!?

– Николай Михайлович, я… – но, видимо, не судьба была Виктору Ивановичу даже что-то вставить в гневную генеральскую тираду, который по сути был прав.

– Тебе надо давно к Алексею Ивановичу надо съездить. Ты знаешь, что тебя в ВАКе ждут? – Лобов смотрел на профессора так, словно пролетариат на вошь. Если бы глаза излучали лазерный свет, то как минимум дырки были бы на всём профессорском теле, а может быть даже и сгорел бы?!

– Но у меня же лекции каждый день?

– Возьмете билет на поезд, утром встретитесь и сразу же назад. Заодно и в управление заедете, возьмете для меня документы и наши им отдадите. Берите билеты и оформляйте командировку на двое суток.

– На трое суток. Поезд ведь идёт 8 часов и приходит утром?!

– Хорошо.

– Разрешите идти?

– Давайте на лекцию. И давайте нормально, без этого самого, значит.

– Без чего? – удивился профессор.

– Мышанов опять жалуется на вас. Ходите по залу, конспекта нет, обращаетесь на «ты». И, это самое, значит, опять вы не используете ТСО[17]?

– Да, Владимир Павлович никак не может понять, что по юриспруденции нет смысла ни в графиках, ни в формулах, ни в диаграммах, ни в слайдах…

– А в анекдотах, это самое, значит, смысл есть? – не унимался генерал.

– Но ребята же не роботы?! Они и так всё время бездумно пишут. Вот я им и даю по чуть-чуть разрядку. Чтобы они эффективнее воспринимали материал.

– Да все анекдоты у тебя старые, с бородой. Вот, расскажи, это самое, значит, хоть какой-нибудь, значит, свеженький, но приличный, без этого самого, значит, ну, сам понимаешь.

– Пожалуйста. Владелец нью-йоркского магазина тканей отправил своего служащего Гарри Бермана сопровождать партию товаров в свой чикагский филиал.