Первый раз Анна очнулась вскоре после операции, но это можно было считать тренировочным пробуждением. Она ничего не видела, кроме слепящего света и мутных лиц, склонившихся над ней. Она слышала голоса, и один из них, кажется, был ее собственным. Мира рассказала ей, что тогда она даже была в состоянии внятно отвечать на вопросы, но какие именно — Анна не запомнила.

Следующие сутки были непонятными, лихорадочными. Она то просыпалась, то засыпала, полноценного прояснения сознания все еще не было. Но это к лучшему: боль поначалу была такой сильной, что Анна рисковала распрощаться с рассудком. Снотворное дарило ей необходимое освобождение. Ей, кажется, что-то снилось, однако она не запоминала, что именно. Этот день Анна считала потерянным для себя.

Полноценно она проснулась лишь к концу вторых суток после операции. Она обнаружила, что лежит в чистой уютной палате, предназначенной для одного человека. Ее со всех сторон окружало медицинское оборудование, и чтобы разбавить эту безрадостную картину, кто-то украсил стены яркими картинами и повесил на окна шторы в цветочек. В воздухе пахло не лекарствами или кровью, а ванилью и медом.

Вот тогда Анна окончательно убедилась, что добралась до владений Миры Сардарян. Никто другой не додумался бы устроить такое в палате реанимации.

Она чувствовала себя неплохо — насколько это было возможно в ее состоянии. Она была так слаба, что едва могла пошевелить рукой, зато боль утихла, оставшись лишь ноющим чувством в середине живота. Анна даже не могла никого позвать, ей пришлось дожидаться появления медсестры, и уже она пригласила Миру.

— Где Леон? — прошептала она. В горле пересохло, будто ее последние сутки кормили только песком.

— Серьезно? Это главное, что тебя волнует?

— Я его знаю. Если бы ты сказала… он был бы здесь…

— Я сказала ему, что ты жива, но я не говорила, где ты.

— Почему?

— Я не знала, выживешь ты или нет. Я тут накопала кое-какой информации о твоем Леоне — он парень буйный. Мне не хотелось, чтобы он преследовал меня. При самом неблагоприятном раскладе я просто сообщила бы ему, где забрать твой труп.

— Очень мило с твоей стороны, — криво усмехнулась Анна.

— Меня ценят не за сентиментальность. Но если тебя интересует что-то, кроме Леона, знай: ты не умрешь.

— Приятные новости. До меня никто не пытался… добраться?

Она не могла упомянуть имя Юпитера. Следовало бы — да не получалось, воспоминания о том, что произошло в лесу, причиняли большую боль, чем перебинтованная рана. А вот у Миры таких проблем не было:

— Нет, как ни странно, Юпитер не пытался до тебя добраться.

— Это хорошо… Позови Леона.

— Не сегодня. Ты еще слишком слаба, долго не продержишься, минут через пять заснешь. Завтра позову.

Хотелось с ней спорить, да не получалось: мешали теплые волны сна, действительно накрывавшие ее с головой.

Мира, как всегда, оказалась права, на следующий день Анна и правда почувствовала себя лучше. Она точно знала, что сегодня придет он.

А пока Леона не было, у нее было время поразмыслить о собственном положении.

Уже очевидно, что она поступила правильно, выбрав из своих контактов Миру Сардарян. Но в этом не было такого уж большого сюрприза, она изначально подходила куда лучше, чем все остальные.

Анна прекрасно знала, что клинику, в которой она сейчас находится, основал когда-то талантливый молодой хирург Георг Сардарян. К тому моменту у него уже был нужный опыт и связи, но еще хватало энергии, чтобы ввязаться в такую авантюру. Он делал это не ради денег, он искренне хотел помогать людям. Но одни добрые намерения бюджет не обеспечат.

Поэтому Георг сразу основал двойное предприятие. Он курировал реабилитационный центр, помогавший людям, пережившим тяжелую травму, вернуться к нормальной жизни. И он же спасал тех, для кого обычная больница была слишком опасна.

Среди принципов доктора Сардаряна самым важным был один: у пациента нет ни имени, ни прошлого. Иными словами, Георгу было все равно, кого он лечит. Он был врачом, он не судил, имеет человек право жить или нет. Это, да еще врожденный талант к хирургии, быстро превратили его клинику в место с очень солидной репутацией.

Уже тогда Георг был счастливо женат — на совсем юной девушке. Мира слабо представляла, чем занимается ее муж. Ей было не до того: она еще училась в медицинском институте, ей хватало своих забот. Георг рассказал ей правду, лишь когда она выпустилась.

Она приняла его мир и не стала осуждать. Вероятнее всего, свою роль здесь сыграло то, что Мира обожала своего мужа как мужчину и боготворила его как врача. Она и сама выучилась на хирурга, чтобы быть поближе к нему. Поэтому практику она проходила в клинике под руководством Георга, а потом стала его полноправным бизнес-партнером.

Их счастье было долгим: они были женаты больше пятнадцати лет. Почему у них так и не родились дети — Анна не знала, и они с Мирой не были достаточно близки, чтобы обсуждать такие вопросы. Эта семья наверняка существовала бы и дольше, если бы их не разлучило то, о чем предостерегают даже свадебные клятвы: смерть.

Георг Сардарян для многих становился последней надеждой. Очень часто к нему привозили даже тех пациентов, у которых не было оснований сторониться других клиник. Они просто нуждались в хорошем хирурге — а Георг был лучшим.

Но он не был Богом и не мог спасти всех без исключения. Его пациенты умирали, если этого никак нельзя было предотвратить. Увы, не все родственники умерших понимали это, и однажды такое непонимание привело к трагедии. Утром Георг не смог спасти местного криминального авторитета, а вечером его прямо на глазах у Миры расстреляли люди, нанятые братом покойного пациента. Ей самой удалось спастись лишь чудом. Анна и раньше подозревала, что смерть любимого стала чудовищным испытанием для молодой женщины. Теперь же, когда в ее жизни появился Леон, она вообще не представляла, как Мира пережила все это.

Но как-то пережила, не сломалась. Это был как раз тот случай, когда трудности закаляют, а покой губит. Мира быстро поняла, что не имеет права упиваться своим горем. Клиника оказалась под угрозой, и она должна была спасти творение своего мужа любой ценой, раз его самого уже не вернуть.

Ей было трудно, особенно первое время. Одни не доверяли ей из-за того, что она — женщина, другие — потому что она много лет оставалась в тени гениального супруга. Мира выдержала это испытание с честью и доказала, что она тоже великолепный хирург — и талантливая бизнес-леди. Она добилась того, чтобы фамилия Сардарян снова внушала уважение.

Мира не просто сохранила клинику мужа, она руководствовалась его принципами. Если она называла кого-то своим пациентом, она делала все, чтобы сохранить жизнь этому человеку. На это и уповала Анна: Мира, со своей принципиальностью, была чуть ли не единственной, кто мог противостоять Юпитеру.