— Хорошо.

— Есть ли возможность поднять максимальную ставку за одним из столов с высокими ставками?

— Вы имеете в виду, отменить потолок?

— Да. Счетчики сразу приметят этот стол, что даст возможность вернуть деньги гораздо эффективнее.

Кемпер почувствовал, как по лбу потекла капелька пота.

— Мы сможем это устроить.

— И наконец, пожалуйста, сделайте так, чтобы мистер Хентофф посадил за тот стол крупье с маленькими руками и тонкими пальцами. Чем менее опытного, тем лучше. Пусть он или она поместит конечную карту вверху шуза.

— Могу я спросить зачем?

— Не можете.

— Мистер Пендергаст, если мы поймаем вас на жульничестве, то получится крайне неловко для нас обоих.

— Я не стану жульничать, даю слово.

— Как можно влиять на игру, когда никто из игроков даже не дотрагивается до карт?

Пендергаст загадочно улыбнулся:

— Есть способы, мистер Кемпер. О, и мне еще понадобится ассистент, одна из ваших официанток, из тех, что разносят коктейли. Какая-нибудь неброская, неболтливая и сообразительная. Она должна приносить мне тоник и быть готовой по моему требованию выполнять… как бы это выразиться?.. некоторые не совсем обычные поручения. Незаметно и без промедления.

— Для вашего же блага лучше, чтобы все эти усилия оказались не напрасны.

Спецагент выждал паузу.

— Естественно, если я добьюсь успеха, то буду рассчитывать с вашей стороны еще на одну услугу.

— Естественно, — отозвался Кемпер.

Пендергаст встал и направился к двери, той самой, что вела в соседнюю комнату с мониторами. Перед тем как дверь закрылась, шеф службы безопасности услышал его медоточивый голос с южным акцентом:

— Бог ты мой, теперь это уже поза «ападравиас». И в таком-то возрасте!

Пожилая женщина в каюте 1039 повернулась во сне и что-то пробормотала.

Через минуту она опять заворочалась, бормотание сделалось раздраженным. Что-то вмешивалось в ее сон, какой-то постукивающий звук, громкий, настойчивый.

Старуха открыла глаза.

— Инга? — прокаркала она.

Единственным ответом был новый стук.

Женщина подняла кривую шишковатую руку и, ухватившись за стальной брус, проходящий вдоль изголовья кровати, медленно, с трудом села. Ей снился сон, довольно симпатичный, в котором участвовали Монти Холл, дверь номер 2[34]и вазелин. Старуха облизнула пересохшие губы, стараясь вспомнить детали, но они уже таяли в тумане смутных, ускользающих ночных видений.

— Где эта девчонка? — пробормотала она, испытывая приступ страха.

Стук откуда-то из-за пределов спальни продолжался. Хозяйка номера схватила с блюда на ночном столике зубные протезы, надела на бесцветные, малокровные десны, потом вытянула руку и хватала воздух до тех пор, пока не нащупала набалдашник трости. С новой серией стонов и проклятий старая дама поднялась на ноги. Корабль заметно качался и, направляясь к двери спальни, карга одной рукой придерживалась за стену.

— Инга!

Старуха почувствовала новый приступ паники. Она ненавидела свою зависимость, по-настоящему ненавидела; ее пугала и приводила в замешательство собственная дряхлость. Всю жизнь она была независима, а теперь эта подлая старость, эта отвратительная беспомощность!

Она включила свет и огляделась, пытаясь унять страх. Где эта негодная девчонка? Просто возмутительно — оставить пожилого человека одного! А если она упадет? Или случится сердечный приступ? Пожалей девчонку, возьми к себе в услужение — и чем она тебе отплатит? Неуважением, вероломством, неподчинением. Небось бражничает с каким-нибудь младшим членом корабельной прислуги. Что ж, это последняя капля: как только корабль причалит в Нью-Йорке, она отправит эту лису собирать вещи. Никаких отзывов, никаких рекомендаций. Пусть пускает в ход свои чары, чтобы добраться обратно до Швеции, проститутка!

Подойдя к двери, старуха остановилась передохнуть и тяжело привалилась к дверной раме. Здесь стук слышался отчетливее — он исходил от входной двери номера, и теперь карга могла разобрать и голос.

— Пити! Эй, Пит! — Голос звучал приглушенно, говорили из внешнего коридора.

— Что? Кто это? Что вам надо?

Стук прекратился.

— Пит, ну ладно тебе! — произнесли заплетающимся голосом. — Мы не станем ждать здесь всю ночь.

— Эй, Пити, дружище, шевели задницей! — раздался второй пьяный голос. — Помнишь тех цыпочек, что мы вчера встретили в «Трафальгаре»? Так после твоего ухода они опять завалились в клуб. И мы с тех пор все сосем шампанское. Сейчас они у меня в каюте, пьяные в хлам. Давай, парень, тебе может обломиться. У той рослой блондинки такая грудь, что…

Старуха затряслась от негодования.

— Оставьте меня в покое! — закричала она, крепче хватаясь за косяк. — Убирайтесь отсюда!

— Чего? — произнес обладатель первого голоса, теперь слегка озадаченный.

— Я сказала: убирайтесь!

Пауза. Затем хихиканье.

— О черт! — воскликнул второй весельчак. — Рог, мы облажались.

— Нет, парень, я уверен, он сказал «тысяча тридцать девять».

— Я позову охрану! — завизжала старуха.

Из коридора за дверью раздался взрыв смеха, затем звук удаляющихся шагов.

Тяжело дыша, хозяйка номера отлепилась от дверного косяка, оперлась на трость и обвела глазами гостиную. Совершенно очевидно: на диване не спали. Часы показывали половину двенадцатого. Так и есть: ее бросили. Она одна.

Медленно повернувшись, пожилая леди с трудом проковыляла обратно в спальню; сердце колотилось. Она опустилась на кровать, аккуратно разместила рядом с собой трость. Повернувшись к тумбочке, сняла телефонную трубку и набрала ноль.

— Судовой оператор, — послышался приятный голос. — Чем могу вам помочь?

— Пришлите мне охрану! — прокаркала старуха.

Официантка Ань Минь заметила прибывшего в казино «Мейфэр» записного картежника сразу же, едва лишь тот приблизился к столам с блэкджеком. Мистер Пендергаст — так назвал его мистер Хентофф. В своем черном смокинге он был похож на сотрудника похоронного бюро, и девушка ощутила легкую дрожь, когда высокий человек остановился в дверях и ясными глазами обвел зал. Должно быть, он действительно игрок очень высокого полета, коль скоро сам мистер Хентофф приставил ее подносить ему напитки. Только немного смущали странные инструкции, полученные вместе с этим назначением.