Антон Павлович тогда в полном расстройстве покинул Петербург...

И у Чехова, и у Комиссаржевской настоящие театральные успехи были впереди. Не просто успехи – триумфы! Как писал о Вере Федоровне блистательный Осип Мандельштам, «среди хрюканья и рева, нытья и декламации мужал и креп ее голос, родственный голосу Блока».

Жаль, что жизнь ее оказалась такой короткой.

Как дом № 55, так и пять следующих домов стоят там, где в середине XIX века были огороды купчихи Марьи Сидоровой. Участок Марье Васильевне принадлежал огромный, длиною в целый квартал от Боровой улицы до Ивановской (ныне Социалистическая).

Вообще в этой части Петербурга огородов хватало, но сидоровские были едва ли не самыми крупными. О том, что на таких огородах росло – из воспоминаний завсегдатая этих мест Николая Лейкина: «Огороды эти, обнесенные заборами, были промысловые: там у моей няньки, ярославки, были знакомые ярославские мужики-огородники, и нас там иногда одаривали репкой, морковкой, огурцами, горшком резеды или левкоя. На эти же огороды ходил я с матерью и за покупкой овощей, имея возможность с детства наблюдать, как растут капуста, огурцы, корнеплоды».

Ярославских огородников называли еще ростовскими: происходили они из Ростовского уезда Ярославской губернии. Ростовцы были общепризнанными мастерами огородного дела и отличались «величайшим рвением, отчего доведено было искусство произведения огородных растений в Санкт-Петербурге до наибольшего совершенства» (это отзыв, сделанный еще в конце XVIII века Иоганном-Готлибом Георги).

Постепенно город начал вытеснять огородническую жизнь. В 1868 году, например, в столице открылся парфюмерный завод Саблукова: он поместился как раз на бывших огородах Сидоровой и производил «благовонных товаров» на 240 тысяч рублей в год. Торговал Саблуков своей продукцией в Гостином дворе...

А солидные каменные дома здесь стали появляться еще спустя десятилетие, а то и позже.

История дома № 57 начинается сразу с нескольких генеральских имен. Построен он был для себя генерал-майором Стефаном Мартыновичем Мусвиц-Шадурским. Потом владельцем здания стал Вениамин Иванович Баскаков, профессор Николаевской академии Генерального штаба, дослужившийся тоже до генерал-майорского звания. Жил новый хозяин здесь же.

Баскаков оставил след в биографиях многих питомцев Академии Генштаба. Правда, воспоминали они о профессоре не особенно тепло: чтобы убедиться в этом, можно заглянуть в мемуары Антона Ивановича Деникина.

А вот как запечатлел Баскакова генерал Алексей Игнатьев, автор известной книги «50 лет в строю»:

«Элегантный полковник в черном сюртуке от лучшего портного с великолепными серебряными аксельбантами и в белых замшевых перчатках. Взойдя на кафедру, он не торопясь снял перчатки, аккуратно сложил их, с такой же размеренностью движений отхлебнул воды из стакана. Глухим, бесстрастным голосом, как заведенная машина, стал он что-то очень скучно рассказывать об интереснейшем периоде мировой истории – о наполеоновских походах. Это был мрачный полковник Баскаков – гроза наша на экзаменах и практических занятиях. О нем мы еще на первом курсе узнали следующее: какой-то купец-старообрядец, наживший миллионы на астраханских рыбных промыслах, искал для своей дочери достойного жениха, но ставил условием, чтобы жених был обязательно старообрядцем. Ему повезло, так как вскоре он получил предложение от такого выдающегося претендента на руку его дочери, как Баскаков, который был не только старообрядец, но даже военный, и не только военный, но даже генерального штаба».

Дом № 57

Впрочем, как бы ни был Баскаков мрачен и скучен, с коллегами по академии Генштаба он находил общий язык без особого труда. Не случайно один из знаменитых коллег Баскакова жил какое-то время в его доме на Николаевской.

Имя генерала от инфантерии Генриха Леера вошло не столько в летопись войн, сколько в летопись военной науки. Деникин вспоминал, что Генрих Антонович пользовался «заслуженной мировой известностью в области стратегии и философии войны». Был Леер и в числе тех, кто обучал наследника Николая Александровича (будущего Николая II): читал цесаревичу курс истории войн и стратегии...

Генрих Леер и поселился в доме № 57 по Николаевской улице, в доме своего коллеги. Довелось ему прожить здесь не очень много: он находился уже на самом склоне лет и скончался за год до начала первой русской революции.

А вот на долю Вениамина Баскакова выпало еще многое – и революции, и участие в белом движении, и эмиграция. Умер он в Белграде в год начала Великой Отечественной войны.

А еще год спустя дом № 57 попал на страницы массовой печати. Летом блокадного 1942-го «Ленинградская правда» писала о наведении порядка в городских домах, и дом № 57 оказался в этом смысле вполне примерным.

«Домохозяйство № 307 (ул. Марата, 57) долгое время было запущенным. Многие квартиры пришли в антисанитарное состояние. Двор превратился в свалку...

Весною управхозом назначили домохозяйку СЕ. Пинскую, и дело пошло по-иному... За короткий срок квартиры были приведены в порядок, двор очищен от грязи и мусора. Сейчас в доме работают водопровод, канализация».

Может быть, кому-то это покажется мелочью. Но для блокадного времени это была совсем не мелочь.

История дома № 59 по улице Марата скупа. Построен он был академиком архитектуры Николаем Петровичем Васиным – тем самым, что возвел собственный пышный «псевдорусский» дом на углу Толмазова переулка (ныне переулок Крылова) и площади Александринского театра. «Шедевр» Басина нанес непоправимый ущерб ансамблю, задуманному великим Карлом Росси.

На Николаевской улице, впрочем, басинская архитектура выглядит вполне уместно.

Дом № 59 долгое время принадлежал купцу Василию Григорьевичу Баскову, а затем его потомкам. Этот торговец фруктами, кофе, чаем и вином нам уже знаком: одно из его заведений помещалось в доме № 46, на углу Свечного переулка.

И снова Васин: дом № 61 по Николаевской построен тоже им. Это очередные купеческие хоромы на нашем пути – и владели зданием люди торговые, да и среди обитателей его были купцы. Много лет прожил тут, например, известный купец, владелец банкирской конторы Федор Арсеньевич Круглов.

Но самый известный из обитателей дома № 61 к торговым делам отношения не имел. Имя его подсказывает Антон Павлович Чехов, словно сопровождающий нас в этой прогулке. Вот из чеховского письма, отправленного в августе 1896 года: «Неистовый Игнациус, я уже писал тебе на Николаевскую 61. Сегодня получил твое письмо с новым адресом. Merci...».