Кларенс Кинг вздохнул и сцепил пальцы:

– Этих людей… Теперь мы имеем теорию заговора и паранойю. Неужто вы не избавите нас ни от одной характерной черты безумия, мистер… как бы вас ни звали.

Холмс рассмеялся почти по-мальчишески. Не отвечая на вопрос, он выудил из кармана четыре фотографические карточки, две убрал обратно, а первую из двух оставшихся протянул Кингу:

– Не будете ли вы любезны передать ее мистеру Хэю и мистеру Джеймсу? Спасибо.

Джеймс ждал. Когда фотография наконец добралась до него, он увидел, что это почти наверняка увеличенная копия. Мужчина с черными, зачесанными назад волосами, аккуратными армейскими усами и сердитыми бровями стоял вполоборота на фоне зернистой и немного нерезкой уличной толпы. На первый взгляд ему можно было дать лет пятьдесят, однако отвислые складки щек выдавали истинный возраст.

– Это полковник Себастьян Моран, бывший офицер Индийской армии. Служил в Первом саперном Бангалорском полку. Участвовал во многих кампаниях афганских войн, награжден медалью за рукопашную схватку в Кабуле, во время которой убил девятерых афганцев. Считается лучшим охотником и самым метким стрелком в Азии… быть может, во всем мире. Полностью его зовут Джон Себастьян «Тигр Джек» Моран, хотя очень мало кому это известно.

– Полковник Себастьян Моран… – пробормотал Кларенс Кинг, когда Джеймс вернул ему снимки. – Черт побери, я читал его книги! «Охота на крупного зверя в Западных Гималаях» и «Три месяца в джунглях». Охотничьи воспоминания. Чертовски увлекательно написано!

Холмс, который теперь стоял спиной к окну, кивнул:

– Он опубликовал обе книги в начале восьмидесятых. Издателю сообщил, что год его рождения – сороковой. На самом деле – тридцать четвертый. В следующем феврале полковнику Морану исполнится шестьдесят.

– На фотографии он выглядит куда моложе, – заметил Джон Хэй. – Когда сделан снимок?

– Полтора года назад в Калькутте, – ответил Холмс. – Полковник Моран последовал за мной из Швейцарии в Индию, чтобы меня убить. Ему заплатили за это крупную сумму. Убийства для полковника – главный источник дохода. Они приносят ему куда больше, чем два других рода занятий, из которых первое – сопровождать богатых толстых джентльменов туда, где те смогут убивать опасных зверей, а второе – избавлять богатых толстых джентльменов от денег за карточными столами.

– Наняли убить вас… – вздохнул Кларенс Кинг. – Теперь еще и паранойя.

– О да, – ответил Холмс. – Полковник Моран стрелял в меня дважды, первый раз в Калькутте, второй – в Дарджилинге, оба раза безуспешно. Затем, растратив почти все полученные деньги и не желая ждать моего возвращения из Тибета, вернулся в Лондон. Для величайшего охотника в мире Моран на удивление нетерпелив.

– Не понимаю, какое отношение это имеет к… – начал Джон Хэй.

– Вообразите же мое удивление, когда я через перевалы спускаюсь из Тибета в Сикким и получаю три пули из снайперской винтовки с расстояния почти в милю.

Наступила мертвая тишина. Джеймс слышал, как слуга поднимался по застланной ковром лестнице и как снаружи проехал экипаж.

– Три пули из снайперской винтовки, – сказал Кларенс Кинг. – Тогда вы наверняка покойник, и перед нами не просто лжец и самозванец, а еще и призрак. – Он посмотрел на часы. – Мне уже почти пора. Я должен… – Он поднял глаза, увидел, что́ делает Холмс, и на миг утратил дар речи.

Холмс снял пиджак, жилет, воротничок и галстук, а сейчас расстегивал рубашку.

Джон Хэй встал:

– Мой дорогой сэр…

– Это займет лишь несколько секунд, – ответил Холмс.

Под рубашкой у него не было белья. Он аккуратно повесил ее на спинку кресла, повернулся к окну и открыл ставни.

Второй раз, и теперь даже более отчетливо, Генри Джеймс увидел страшные круглые раны рядом с правой лопаткой Холмса – ему вспомнилось, что они называются входными отверстиями, – и расходящуюся от них паутину шрамов. Была и третья паутина, на боку, ниже двух первых.

Холмс повернулся, чтобы свет падал на его грудь, живот и правый бок.

На груди у него тоже был кратер – выходное отверстие, вспомнил Джеймс, а в нескольких дюймах левее и ниже – еще более сложный и уродливый рубец, от которого расходилось еще больше шрамов. На правом боку белели шрамы от третьей раны.

Длинными белыми пальцами Холмс тронул каждую рану, начиная с той, что под правой ключицей.

– Как я сказал, убийца стрелял с расстояния почти в милю и попал трижды, передергивая скользящий затвор, так что три выстрела уложились меньше чем в две секунды. Третья пуля, – он тронул шрамы на бедре, – настигла меня в падении. – Пальцы, уверенные, как у хирурга, вновь коснулись уродливого рубца второй раны. – Вторая пуля застряла внутри, так что моему врачу и спасителю пришлось ее извлекать. Она начала со спины, затем поняла, что пуля ближе к груди. Процесс получился долгим, и у нее не было обезболивающих.

– Она? – переспросил Кларенс Кинг неожиданно глухим голосом.

– Мой врач и спаситель? – Холмс спокойно застегивал рубашку. – Английский миссионер Анни Ройл Тейлор. Ее Спаситель явился ей во сне и велел нести слово Христово в Лхасу, далай-ламе и всей Запретной стране. Так что мисс Анни Тейлор обрила голову, надела тибетскую мужскую одежду и попыталась добраться до Лхасы, но ее разоблачили и отправили назад к границе под конвоем тибетских воинов. Мои тибетские сопровождающие, приставленные ко мне его святейшеством далай-ламой, как раз попрощались со мной на южной стороне последнего перевала и двинулись домой, когда услышали три выстрела. Эти добрые люди тут же вернулись туда, где последний раз меня видели. Я был без сознания и истекал кровью. Тибетские друзья доставили меня в ближайший торговый поселок Чомо. Там не было врача, однако тибетцы и сиккимцы нехотя разрешили мисс Тейлор – быть может, оттого, что имя Анни похоже на тибетское слово, означающее «монахиня», – остановиться в этом поселке, откуда она надеялась при следующей возможности вновь отправиться в Тибет. Мисс Тейлор изучала медицину и даже практиковала ее в лондонских трущобах и затем в Китае. Она остановила кровотечение, извлекла из меня пулю и сделала переливание крови, которое спасло мне жизнь.

– Невероятно, – прошептал Джон Хэй.

– Да, – согласился Холмс.

– Откуда нам знать, что эти якобы шрамы – не очередной грим? – спросил Кларенс Кинг.

Холмс, который уже застегнул жилет и надевал пиджак, на мгновение замер:

– Хотите вложить пальцы в раны? Это возможно, особенно в хирургический надрез. Почти на две фаланги указательного пальца. Сейчас я снова сниму рубашку…

– Нет! – замахал руками Кинг.

– Так вы говорили, что полковник Себастьян Моран переждал зиму и попытался убить вас на обратном пути из Тибета весной девяносто второго, – сказал Хэй.

– Ничего подобного, – ответил Холмс, застегивая запонки. – Вот человек, который трижды попал в меня с такого большого расстояния. Уже несколько лет он, а не Моран самый меткий стрелок и самый опасный убийца в мире.