— Моя лицензия все еще действительна, если вы это имеете в виду. Но дело не в этом. Я не был в зале суда с тех пор как… — Он осекся. Я потерял работу из-за того, что не просыхал двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. — В общем, я вам уже рассказывал. Поверьте, говоря все это, я преследую не только свои интересы. Ваш сын заслуживает нормального адвоката, а не человека, который будет трястись наравне с ним.

Эллис продолжала смотреть на него в упор.

— Скажите одно, — сказала она, буквально пронзая его взглядом. — Вы хорошо знали свое дело?

— Да, я был действительно хорошим адвокатом, — ответил он устало. Настолько хорошим, что шеф долго закрывал глаза на все его выходки, в то время как любого другого на его месте давно бы уже уволил.

— Это все, что мне нужно знать.

— Все не так просто… — начал было он, но она снова его перебила:

— Послушайте, я понимаю, что прошу слишком многого. Мы едва знакомы. Но это мой сын. И если с ним что-нибудь случится…

Сдавленно всхлипнув, она умолкла. Колин видел, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не расплакаться.

— Одного сына я уже потеряла, — сказала она, как только снова смогла взять себя в руки. — Я не могу потерять и второго.

Колин колебался, раздираемый желанием прийти ей на помощь и не менее сильным — помочь себе. Наконец он принял решение. Переведя дыхание, которое и сам не заметил, как затаил, он сказал:

— Хорошо, я посмотрю, что можно сделать.

У нее на лице было написано такое облегчение, что на миг ему показалось, что она вот-вот разрыдается.

— Спасибо. Вы не представляете, как много это для меня значит.

Колин, чувствуя, что сам роет себе яму, ответил:

— Будете благодарить, когда я действительно что-то сделаю.

— Итак, что нас ждет?

— Если нам повезет, то судья отпустит его на испытательный срок. Он совсем молодой, к тому же до этого ни разу не привлекался. А это большой плюс в его пользу. — Колин помедлил, уточняя: — Ведь не привлекался же?

— Нет, конечно. По крайней мере, насколько мне известно, — добавила Эллис нерешительно. Щеки ее залила краска. Ей наверняка было больно осознавать, что она до такой степени отдалилась от семьи, что не могла даже с уверенностью говорить о столь важных вещах. Затем выражение ее лица стало жестким. — Но одно я знаю точно: он невиновен.

Колин чувствовал, что просто обязан ее предостеречь:

— Даже если это так и он поклянется, что он невиновен, судебного процесса все равно не избежать. И поверьте мне, вам это нужно меньше всего.

Это была специально заготовленная для таких ситуаций фраза. Хотя, будучи помощником окружного прокурора, он использовал ее скорее в своих интересах, так как его задачей было упечь преступника за решетку, пусть даже заставив признаться не во всем содеянном.

— Не надо так переживать, — сказал он уже мягче. — Если то, что вы говорите, правда, то дело могут закрыть за недостаточностью доказательств. Но сложно что-то утверждать, пока я не поговорю с окружным прокурором. Кроме того, мне нужно будет побеседовать с Джереми.

Она заметно оживилась.

— Так поедем прямо сейчас!

Колин еще раз тщательно все взвесил. Безысходность опустилась на него, как толстый туман, окутывавший его в первые месяцы после гибели Надин… Может, он напрасно тешил Эллис пустыми надеждами? Вдобавок, берясь за это дело, подвергал себя риску снова запить? Еще не поздно пойти на попятную, сказал он себе. Никаких обязательств он пока не давал.

Колин тяжело поднялся с дивана.

— Подождите, я только возьму куртку.

Пока они ехали к ее бывшему мужу, Эллис молчала. Колин не сомневался, что все там будет непросто из-за сохранившейся между ними напряженности отношений. Она не сказала о муже ни одного плохого слова, но он чувствовал, что в прошлом имела место какая-то неприятная история. А случившееся должно было только ухудшить их отношения. И это снова заставило Колина усомниться в том, что он поступает правильно.

Но стоило ему взглянуть на Эллис, подумать о том, через что ей пришлось пройти и что она переживает сейчас, как все его сомнения меркли. Она нуждалась в нем, а Колин уже давно не ощущал себя кому-то нужным.

Вдоволь накатавшись по извилистым дорогам, они наконец подъехали к дому в стиле ранчо, построенному на разных уровнях, в окружении других похожих домов. Колин уже выходил из машины, когда Эллис придержала его за руку.

— Я не прошу вас нежничать с Джереми, но ему в последнее время и так пришлось несладко, — сказала она мягким, просящим голосом. — Просто… не забывайте об этом, хорошо?

— А если он будет умалчивать о чем-то, что я должен знать? — спросил Колин, проверяя, насколько она в состоянии принять тот факт, что ее сын не так уж чист и непорочен, как она думает.

— Тогда делайте все, что считаете нужным, — сказала она. Ее лицо побледнело, но голос не дрогнул. Ей нужна была только правда, пусть и горькая.

Джереми Кесслер не имел ничего общего с панками, с которыми Колин привык иметь дело. Мальчик, который поднялся с дивана и вяло пожал ему руку, был хрупким с виду, с вьющимися темными волосами и внимательными серо-зелеными глазами, как у матери. Он выглядел моложе своих лет и крайне беззащитным. Его наверняка дразнили, когда он был младше. По виду не скажешь, что у него уже был сексуальный опыт, и уж тем более, что он может принудить сопротивляющуюся девушку вступить с ним в связь. С другой стороны, Колин отлично знал, что внешность бывает обманчива. Одним из самых сложных случаев в его практике было дело четырнадцатилетнего мальчишки из Бронкса, который вместе с несколькими членами банды осуществил вооруженный набег на винный погребок и рукояткой пистолета избил хозяина до полусмерти. Во время оглашения приговора мальчик плакал и звал мамочку.

Отец Джереми, высокий светловолосый мужчина, по виду напоминающий спортсмена-старшеклассника, шагнул вперед и представился:

— Привет, меня зовут Рэнди. Спасибо, что так быстро откликнулись.

У него была дежурная улыбка торгового агента и уверенное рукопожатие, но Колин чувствовал, что это лишь маска и Рэнди взволнован ничуть не меньше, чем его бывшая жена.

— Да не за что, — ответил Колин.

Он украдкой взглянул на Эллис, которая стояла с деланно безучастным лицом, и лишь потом перевел взгляд на мальчика.

— Как я понял, у тебя небольшие неприятности, Джереми. — Джереми еле заметно кивнул, и Колин продолжал: — В первый раз?

— Да, — ответил Джереми, причем голос его был чуть громче писка.

— А в школе? Тебя оставляли после уроков или, может, временно отстраняли от занятий?

— Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, — вмешался Рэнди. Его лицо, еще секунду назад такое добродушное, теперь приняло сердитое, нетерпеливое выражение. — Давайте сразу уясним одну вещь: это он является потерпевшей стороной.