— На мостике. На мостике, сэр. Кажись, он был вон там, на правом траверзе. Так мне показалось…

Джек Обри сунул свою подзорную трубу в карман плаща, который принес ему Стивен, и полез на мачту. Крепко уцепившись за ванты, он направил окуляр туда, куда показывал матрос. Сквозь тусклый рассвет и пелену дождя с подветренной стороны, в разрыве туч на горизонте, возникли едва заметные латинские паруса полакра. Судно находилось ближе чем в полумиле от них. Затем пелена дождя вновь скрыла его, однако Джек Обри успел убедиться, что это действительно был их беглец, который потерял часть своего рангоута.

— Вы молодчина, Андерсен, — произнес капитан, похлопав впередсмотрящего по плечу.

В ответ на немой вопрос юного Моуэта и всей вахты, находившейся на мостике, с улыбкой, которой он не мог удержать, Джек Обри произнес:

— Наш беглец — с подветренной стороны «Софи». На пеленге ост-тень-зюйд. Можете осветить наше судно, мистер Моуэт, и показать нашу мощь. Я не хочу, чтобы иностранец совершил какую — нибудь глупость — скажем, выстрелил в нас и, не дай бог, ранил кого-нибудь из наших людей. Дайте мне знать, когда подойдете к его борту. — С этими словами капитан удалился, попросив принести ему лампу и чего — нибудь горячего. Из каюты доносился надтреснутый голос Моуэта, осипшего от волнения, услышав эту команду (он сейчас с радостью отдал бы жизнь за Джека), поскольку именно по его распоряжению «Софи» привелась к ветру и расправила крылья.

Джек Обри откинулся на изогнутую раму кормового окна и стал жадно глотать некое подобие кофе, приготовленное Килликом. Когда тепло распространилось по телу, его охватило чувство мирного, несуетливого счастья — счастья, о котором другой командир (вспоминая свой собственный первый приз) мог догадаться, прочитав запись в шканечном журнале, хотя событие это не было специально отмечено в нем:

«Половина 11: меняли галсы; 11 ч.: шли генеральным курсом; взяли риф на марселе. После полуночи: облачно, идет дождь. В половине пятого заметили преследуемое судно по пеленгу ост-тень-зюйд, дистанция 1/2мили. Привели шлюп к ветру, захватили судно под названием „Л'Эмабль Луиз“ — французский полакр, груженный зерном и генеральным грузом, предназначенным для Сетте, водоизмещение около 200 тонн, вооружение 6 пушек, экипаж 19 человек. Отправил приз с офицером и восемью матросами в Магон».

* * *

— Позвольте мне наполнить ваш бокал, — весьма доброжелательно произнес Джек Обри. — Думаю, это вино гораздо лучше того, что мы обыкновенно пьем.

— Лучше, мой дорогой, и гораздо, гораздо крепче — это здоровый, укрепляющий напиток, — отвечал Стивен Мэтьюрин. — Это чистое «приорато». Из Приорато, что в окрестностях Таррагоны.

— Чистое, необыкновенно чистое. Но вернемся к призу. Основная причина того, что я рад его захвату, в том, что это, так сказать, делает людей азартными и позволяет мне немного развернуться. У нас имеется превосходный призовой агент — он мне обязан, и я убежден, что он выдаст нам авансом сотню гиней. Шестьдесят или семьдесят из них я могу раздать команде и наконец-то приобрести пороху. Нет ничего лучше для этих людей, чем встряхнуться на берегу, а для этого им нужны деньги.

— Но они не разбегутся? Вы часто говорили о дезертирстве, о том, какое это большое зло.

— Когда им полагаются призовые деньги и они знают, что им предстоит получить еще, то они не побегут. Во всяком случае, в Магоне. И, кроме того, они с большей охотой будут испытывать орудия. Неужели вы думаете, что я не знал, как они ругают меня, потому что я действительно гонял их в хвост и в гриву?.. Но теперь они поймут, что это делается не зря… Если мне удастся добыть порох (не смею больше злоупотреблять вашим вниманием), то мы устроим состязания по стрельбе. Канониры левого борта будут состязаться с канонирами правого, вахта будет состязаться с вахтой, причем за приличное вознаграждение. И, устроив такого рода соревнование, я рассчитываю, что наша стрельба окажется, по крайней мере, столь же опасной для противника, как и для нас самих. А потом — господи, как хочется спать — мы сможем заняться крейсированием всерьез. Я решил предпринять ночные вылазки, прячась вблизи побережья… Но прежде всего должен вам сказать, как я собираюсь распределять свое время. Неделю будем пастись возле мыса Крё, затем вернемся в Магон за припасами и водой, в особенности водой. Потом будем дежурить на подступах к Барселоне и вдоль побережья… вдоль побережья… — Джек широко зевнул: две бессонные ночи и пинта «приорато», захваченного на борту «Л'Эмабль Луиз», тянули его вниз с неудержимой силой, от которой было тепло и уютно. — О чем же это я? Ах да, Барселона. Затем Таррагона, Валенсия… Валенсия… с водой, конечно, большая проблема. — Он моргал глазами, которые резал свет, и предавался приятным размышлениям. Откуда-то издалека до него доносился голос Стивена, рассказывавшего о побережье Испании, которое изучил до самой Дении и где мог показать любопытные следы финикийского, греческого, римского, вестготского, арабского владычества, рассказать о двух видах белой цапли, живущей в болотах близ Валенсии, о странном диалекте и кровожадной природе их обитателей, о вполне реальной возможности обнаружить там фламинго…

* * *

Несчастье, постигшее «Л'Эмабль Луиз», всполошило судоходство во всей западной части Средиземного моря, заставив суда отклоняться далеко в сторону от намеченных курсов. Не прошло и двух часов с того момента, когда моряки «Софи» отправили в Магон приз — свою первую солидную добычу, — как они обнаружили еще два судна. Одним из них была баркалонга, направлявшаяся на запад, а вторым — бриг, замеченный в северной части горизонта, который, похоже, шел курсом зюйд. Выбор был очевиден, и они проложили свой курс наперерез бригу, внимательно следя за ним. Иностранец шел, ничего не подозревая, неся нижние прямые паруса и марсели, между тем как «Софи», поставив бом-брамсели и брамсели, мчалась левым галсом с галфвиндом, дувшим на румб ближе к бакштагу, кренясь настолько, что шпигаты подветренного борта оказались в воде. Наблюдая за тем, как курсы обоих судов сближались, моряки «Софи» с удивлением заметили, что незнакомый корабль как две капли воды похож на их собственный, вплоть до увеличенного бушприта.

— Должно быть, это бриг, — заметил Стивен, стоявший у планширя рядом с помощником штурмана Пуллингсом, рослым, стеснительным молчуном.

— Так точно, сэр. Точь-в-точь похож на наше судно, тут нечего и спорить. Хотите взглянуть в мою подзорную трубу? — спросил моряк, протирая платком окуляры.

— Спасибо. Великолепный инструмент. Как четко видно. Но осмелюсь не согласиться с вами. Это судно, этот самый бриг выкрашен в ядовитый желтый цвет, а наше судно черное, с белой полосой.

— Дело лишь в окраске, сэр. Взгляните на его квартердек со старомодным выступом на корме — совсем как у нас, таких даже в здешних водах вы встретите не часто. А теперь взгляните на очертания его бушприта. И водоизмещение его, судя по классификации, действующей на Темзе, отличается от нашего тонн на десять, а то и того меньше. Должно быть, оба судна были изготовлены по одним и тем же чертежам и на одной верфи. Но на его фор-марселе три ряда риф-бантов, откуда следует, что это «купец», а не военный корабль, в отличие от нас.