Один из них показал в направлении леса.

Или «суперорудие».

Клару Морроу разбудил телефонный звонок. Полусонная, она пробормотала в трубку:

– Да?

– Ты слышала? – спросила Мирна.

– Что слышала? Звонок, который меня разбудил?

– Нет, что люди говорят. Давай встретимся в бистро.

– Постой, скажи, о чем речь?

– О суперорудии. Давай не задерживайся.

– Что ты сказала?

Но Мирна уже повесила трубку.

Клара приняла душ и быстро оделась, ее любопытство и воображение подпитывали друг друга. Но как бы ни разгулялось ее воображение, она и представить себе не могла, о чем услышит в бистро.

Изабель Лакост сидела на своей кровати в гостинице и думала о том, что она услышала. И что это значит.

Потом она коротко кивнула и отправилась в ванную принять душ и приготовиться к наступающему дню.

Она предчувствовала, что ей придется заплатить немалую цену.

Рут Зардо услышала осторожный стук в заднюю дверь дома.

Она находилась в кухне. На старой плитке стоял кофе, и она только что доела тост с вареньем.

Стук не испугал ее. Она его ждала. А вот Роза удивленно оторвалась от еды. Впрочем, у уток нередко бывает удивленный вид.

Рут открыла кухонную дверь, кивнула и отступила.

– Ты слышал, Клеман? – спросила она.

– Oui, – ответил месье Беливо. – Все хуже, чем мы опасались.

– Называется оно, конечно, «Проект „Вавилон“». А чего еще можно было ожидать?

– Откуда ты знаешь? – спросил пожилой владелец магазина у поэтессы, которая села за стол. – Никто этого не говорил.

– Прочитала кое в каких бумагах вчера вечером в доме Гамаша.

– Так это ты всем?..

– Рассказала? – спросила она. – Нет, конечно. Мы обещали друг другу, что будем молчать. И потом, мы ничего не знали. Ну почти ничего.

Месье Беливо посмотрел на нее, и она опустила глаза на белую пластиковую столешницу.

– Мы знали достаточно, Рут. Более чем достаточно.

– И с чего бы мне после стольких лет молчания начинать болтать?

– Чтобы отвести подозрения от месье Лепажа. – Клеман сделал паузу и добавил: – Чтобы его защитить.

– Зачем бы я стала это делать? Он мне даже не симпатичен.

– Совсем не обязательно кому-то симпатизировать, чтобы его защищать. Ты думаешь, это сделал он? – спросил месье Беливо.

– Думаю ли я, что Ал Лепаж убил собственного сына? – спросила Рут. – Это было бы ужасно. Но иногда ужасы случаются, верно, Клеман?

– Oui.

Месье Беливо немного помолчал, глядя через кухонную дверь на свежевскопанный прямоугольник земли во дворе. Рут проследила за его взглядом.

– Пьеса Флеминга, – пояснила Рут. – «Она сидела и плакала». Конечно, аллюзия на псалом.

– Вавилон, – кивнул он. – Ты ее закопала?

– Пыталась, но пришел Арман и попросил отдать ему.

– И ты отдала? – Никогда еще месье Беливо не был настолько близок к гневной вспышке.

– У меня не оставалось выбора. Он знал, что рукопись у меня.

Клеман Беливо кивнул и снова посмотрел на черную дыру в ярко-зеленой траве. Мертвое среди живого.

– Он знает?

Рут покачала головой:

– И я ему не скажу. Я сдержу слово.

Хотя Рут знала, что именно из-за слов они и попали в беду.

– «Проект „Вавилон“», – вполголоса произнес месье Беливо. – «Вот час настал, и тьма накрыла свет».

Жан Ги пришел в ресторан гостиницы и увидел Изабель Лакост, которая в одиночестве сидела за большим столом у камина, перечитывая распечатки о Джеральде Булле. Эти сведения обнаружила мадам Гамаш, а Арман Гамаш передал их вчера полицейским.

Габри растопил камин. На деревню опустился осенний туман, сполз с холодных гор и накрыл долину. Дрова сгорят приблизительно через час, а пока веселый огонек согревал душу.

– Salut, – сказал Бовуар, садясь. – Ты слышала? Кто-то сделал утечку о пушке.

Он взял из корзиночки теплую пышку, посмотрел, как масло тает на ней, проникая внутрь, и намазал пышку джемом. Его дядюшка, фанатичный квебекский сепаратист, познакомил его со вкусом пышек и джема, явно не отдавая себе отчета в том, что общается с врагом и потребляет вражеское лакомство.

Но Жан Ги знал, что привязанности формируются в голове, а не в желудке. Он заглотал громадный кусок и кивнул, когда Габри предложил ему кофе с молоком.

– Да, я слышала, – откликнулась Лакост.

– Это облегчает расследование убийства Лорана, – сказал Жан Ги. – Теперь мы можем говорить о нашей находке. Но я знаю двух человек, которые будут в ярости. Ну вот, легки на помине.

В дверях столовой появились Мэри Фрейзер и Шон Делорм, огляделись.

Изабель Лакост помахала им.

– Присоединяйтесь к нам, – позвала она.

– Вся деревня говорит о суперорудии Джеральда Булла, – без всяких вступлений начал Шон Делорм. – Как это случилось?

Он сердито посмотрел на них.

– Понятия не имеем, – сказал Бовуар. – Мы как раз обсуждали это. Мы потрясены не меньше вас. К счастью, никто не говорит о докторе Булле. Только о пушке.

– «Только»? – переспросил Делорм. – Разве этого мало?

– Могло быть и хуже, – вмешался в разговор профессор Розенблатт.

Ученый появился в столовой в спортивных фланелевых брюках серого цвета, твидовом пиджаке и галстуке-бабочке. Он оглядел столики, накрытые для завтрака, крахмальные салфетки, столовые приборы из чистого серебра, тонкий фарфор. Растопленный камин.

Стены были толстые, окна сводчатые, и у Розенблатта возникло впечатление, что если он простоит так подольше, то за окном проедет почтовая карета.

Но он остался при прежнем мнении. Это место оказалось гораздо интереснее, чем любое другое, какое он мог себе представить.

– Не буду вам мешать, – сказал профессор Розенблатт, словно его кто-то приглашал. – Вам есть что обсудить.

– Например, последние новости, – сказал Жан Ги.

– Да. – Розенблатт покачал головой. – Обидно.

Но расстроенным он не выглядел.

– Садитесь к нам, – сказала Лакост, улыбаясь профессору и показывая на стул. – Чем больше народу, тем веселее.

«Веселее» никак не отвечало обстановке за столом, сколько бы их там ни сидело.

Профессор Розенблатт уселся и посмотрел на недовольные лица агентов КСРБ.