Я замотала головой.

– Не может быть. Мы с ним обо всем договорились. Все неполадки должны были исправить еще на прошлой неделе.

– Значит, не исправили. Он с утра приезжал. Орал, кстати. Сказал, что с тобой даже разговаривать не хочет! – сообщила она.

Я прикрыла рот руками. Ничего себе, начался денек! Я бросилась к столу и набрала номер того самого клиента.

– Добрый день. Это вас Надежда Владимировна беспокоит, из сетевой компании. Что случилось? Вы приезжали? Что вам сказали наши программисты? – Я решила выпалить все вопросы сразу, раньше, чем он примется на меня кричать. Крик – это хорошо. Пусть выбросит эмоции.

Но в ответ было только ледяное молчание. Потом клиент чуть вздохнул и сказал:

– Не надо мне ваших номеров. Я не видел никаких программистов. Вы и не собирались мне их присылать.

– Как же? Как же так! – сопротивлялась я.

– Послушайте, мне от вас ничего не надо. Я не буду больше ничего улаживать. Встретимся в суде, так что можете больше не надрываться. И имейте в виду, я ненавижу, когда из меня делают идиота. Я был в отделе программистов. И никакого распоряжения от вас им не поступало. Вот так. До свидания.

– До свидания! – пробормотала я.

И еще минут пять слушала телефонные гудки. Вот это номер. Что ж такое? Я же точно помню, как приносила и лично сдавала в секретариат распоряжение. Неужели у меня амнезия?

Я пошла в приемную.

– Послушай, дорогая, – ласково подкатила я к секретарше. – Я на той неделе отдавала тебе распоряжение. Где оно?

– Какое распоряжение? – поинтересовалась она.

– Для программистов.

– Ой, я их не читаю. Я все распоряжения передала.

– Это точно? Ты помнишь, что я его тебе отдавала? – вдруг разозлилась я. – Где оно?

– Та-ак, ты что – обвиняешь меня? Я все распоряжения отдала. Значит, ты хотела мне его дать и не дала. Ты же вечно все забываешь и путаешь. Хуже тебя никто не вел отчетность, сама же знаешь! И как ты можешь, как тебе не стыдно! – фыркала и выдыхала она пар.

Я плюхнулась на стул и сникла.

– Нет-нет, я никого не обвиняю. Может, я действительно его тебе не положила?

– Конечно. Потому что, если бы ты мне его дала, я бы его помнила. Сколько я тут работаю?

– Больше меня, – подумав, ответила я.

– И что, часто я забывала разносить важные бумаги? Это же все-таки дирекция! – гордо сказала она. И посмотрела на меня так, что я сразу поняла – тем, кто не умеет помнить, что и куда он кладет, не место в дирекции.

Я отвела взгляд.

– Неужели же я забыла?! Ничего не понимаю, ничего! Что же теперь будет? – Я схватилась за голову и принялась раскачиваться из стороны в сторону. В детстве меня это успокаивало. Вдруг и теперь? Эх, хорошо бы и правда, поднялась бы у меня температура под сорок. Или случился бы приступ аппендицита. Чтобы увезли меня отсюда на «Скорой», бледную и прекрасную. А Стас бежал бы за каталкой, держа в руке мою руку, и просил бы простить его за то, что он мне не доверял.

– Только не вздумайте заболеть. Сегодня вы будете на совещании и выполните все, что потребуется, – раздался голос над моей головой.

Я подняла глаза. На меня смотрел своим ледяным фирменным взглядом Шувалов.

Я всхлипнула и кивнула. Он сжал зубы и ушел. Я была рада, что он, по крайней мере, не сказал «Хорошего дня!». Я была уверена, что он тоже переживал, но… он никогда об этом не скажет. Кто же все-таки прислал мне этот злополучный букет?

Я пошла в курилку и долго глотала там дым, надеясь, что от этого мне полегчает. Но никотин не ответил ни на один вопрос. Температура у меня тоже так и не поднялась, хотя и без нее я находилась в предобморочном состоянии. Три часа наступили, а Штирлиц все никак не мог придумать отмазку. Глупый штандартенфюрер! Думай! Стараясь ни на кого не глядеть, я села в самый дальний уголок на самый маленький стульчик. Но «медведи», конечно же, заметили присутствие «Машеньки».

– Кто сидел на моем стуле? – грозно уставился на меня кадровик. То есть он спросил, почему я так разочаровываю его. – Вам что, трудно было послать туда программистов?

– Я нечаянно. Мне казалось, я отдала распоряжение. Все было в порядке.

– Да, но бумаги нет!

– Может, ее украли? – вырвалось у меня.

Однако взбешенный взгляд Шувалова отнял у меня дар речи. Я онемела.

– Кто? Инопланетяне? Что-то у вас все появляется и исчезает самым загадочным образом. Если в вашем делопроизводстве царит такая неразбериха, вам следует начать с себя. Вы должны всегда знать и помнить, что делали, а что нет! – строго пророкотал он.

– Ну-ну, может, она сделала бумагу наспех и забыла отправить, – попытался вступиться за меня Сашка из отдела продаж.

Наивный. Он не знал, что ли, про букет?

Шувалов улыбнулся и продолжил:

– Отличный аргумент. У человека неделю стоит производственный процесс… или какой там у него процесс?

– Торговый.

– Отлично! – Шувалов развел руками. – Скажите ему, что все это из-за того, что наша Митрофанова что-то там запамятовала.

– Я считаю, что, раз она виновата, она должна компенсировать потери клиента за собственный счет, – сурово промолвил наш финансовый директор. Вечно мрачный и молчаливый тип, но какая фантазия. Да чтобы покрыть такие потери, мне надо прожить двадцать жизней.

– Митрофанова, как вы можете! – вырвал меня из облаков Шувалов. Как всегда в таких ситуациях, я выпала из обсуждения. – Опять вы витаете в облаках. О чем вы так глубоко задумались?

– О будущем, – честно призналась я.

– Отлично. Для вас оно может стать беспросветным. Ладно, господа, подведем итоги. Мы вынуждены заменить все компьютеры клиента, и переговоры об этом придется проводить кому-то другому. Конфликтного управляющего наш клиент на дух не переносит.

– Отлично. Так и сделаем, – раздались довольные голоса вокруг.

Народ попятился к выходу. Я пошлепала за ними, спиной чувствуя, как Шувалов буравит меня взглядом. Сейчас он скажет: «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться».

– А вы, Митрофанова, подумайте, что можете сделать, чтобы остаться в этой компании, – злобно глядя на меня, изрек Шувалов, когда я уже совсем было выкарабкалась из этой серии. Черт.

– Я приложу все усилия, господин Мюллер! – бодро отрапортовала я.

Дни мои в этой компании были сочтены еще тогда, когда я облила шуваловский «трактор» грязью. Не надо было сопротивляться неизбежности. Ход вещей изменить нельзя! Теперь нужно только дождаться заветных слов: «Вы уволены!» Ну правда, какой из меня конфликтный управляющий?

– Главное, чтобы вы перестали врать и изворачиваться, – улыбнулся он. – И забывать, с кем спите.