Он чувствовал аромат хвои, запутавшейся в ее волосах, и соблазнительную податливость юного тела. Смесь гнева и отчаяния сделали его жестоким. Тревис грубо схватил Китти за волосы и припал к губам в страстном поцелуе. На миг она замерла, не в силах сопротивляться, но уже в следующую секунду ее зубы безжалостно сжались на его языке, который он пытался просунуть ей в рот.

– Ах ты, сучка! – Он отшатнулся, почувствовал привкус крови, и занес было руку для удара, но то, с какой открытой смелостью она смотрела на него, заставило Тревиса моментально овладеть собой. Ведь она хотела, чтобы Колтрейн ударил ее, тогда он превратился бы для нее в такого же низменного негодяя, как и Люк Тейт. Чертовка, с этой целью она даже могла бы спровоцировать Тревиса изнасиловать себя! Ну что ж, хотя на своем веку капитан имел великое множество женщин – надо отдать ему должное, ни одна из них не могла обвинить его в том, что он взял ее силой. Напротив, Тревис отлично освоил способ заставить партнершу стонать от счастья в его объятиях и молить взять ее снова и снова. Иные забывались настолько, что царапали в кровь его спину своими ноготками, содрогаясь под ним от наслаждения.

Мгновенно придя в себя, капитан принял ту самую издевательскую мину, которую Китти успела люто возненавидеть.

– Боюсь, вам не удалось пройти испытание, принцесса. И если вы и обладали когда-то цветком женственности – увы, он давно увял, сорванный грубой рукой. Ну а теперь ступайте и приготовьте нам еду, пока я не забыл о том, что являюсь джентльменом и офицером к тому же… и не задал вам хорошую трепку, которую вы давно заслужили!

Китти резко отвернулась, сама не своя, не зная, кого в эту минуту ненавидит сильнее – проклятого капитана Колтрейна или саму себя! Что за странные ощущения испытала она в объятиях этого человека?! Всякий раз, когда к ней приближался Люк Тейт, она напрягалась, испытывая очередной приступ отвращения. Но сейчас произошло нечто невероятное. «Пожалуй, это была ненависть», – подумала Китти. Прежде она считала, что смертельно ненавидит Люка, но сила ее ненависти к этому мародеру не шла ни в какое сравнение с горячими волнами, от которых теперь трепетало все ее тело. Ненависть и презрение! Ведь Тревис Колтрейн был янки – кровожадный, беспощадный янки, втянувший в ужасную войну ее народ, а значит, он еще хуже, чем Люк Тейт со своими головорезами.

Китти потянулась за куском бекона, подвешенным под потолком, и обернулась посмотреть, ушел этот негодяй или нет. Ее взгляд наткнулся на холодные серые глаза, следившие за ней из-под полуопущенных ресниц. Тревис стоял, по-хозяйски широко расставив ноги и засунув за ремень большие пальцы. А еще он улыбался своей проклятой двусмысленной улыбкой, которая приводила ее в бешенство.

Ведь он же хочет ее! Она не сомневалась в этом ни на минуту. Ну что ж, она сумеет достойно сыграть свою роль. Он возомнил, что слишком хорош для какой-то южанки, которую к тому же изнасиловал негодяй без роду и племени. И если ему уж так захотелось сделать ее пленницей и взять с собой, Китти заставит Колтрейна заплатить за это сполна. В конце концов, она была женщиной, причем женщиной красивой и обаятельной, как утверждали многие мужчины. И она заставит этого самоуверенного наглого янки на коленях умолять ее о пощаде. И тогда она рассмеется ему в лицо!

Китти с улыбкой обратилась к нему:

– Если вы доверите мне нож, сэр, то я нарежу бекон ломтиками, чтобы поджарить для ваших солдат.

Движением ловким и мгновенным, практически незаметным для глаза, он умудрился выхватить из ножен охотничий нож и со свистом метнуть его через всю комнату так, что он вонзился в стену в каком-то дюйме от ее головы. Грозно хмурясь и презрительно кривя губы, он отчеканил:

– Вы не представляете для меня опасности, принцесса! А если это когда-нибудь и случится… Господи, сжалься надо мной… Господи, помоги Северу выиграть войну!

«Ну так и молись своему Богу! – яростно кромсая бекон, думала Китти. – Встань на колени и молись, наглый ублюдок!»

Не успели они отъехать от места, где ютилась убогая хижина, как откуда-то из-за поворота дороги загремели частые выстрелы.

– Прячьтесь! – рявкнул Колтрейн, хватаясь за карабин и соскакивая с седла. Китти ехала на крупе коня у него за спиной, и когда Тревис обернулся, чтобы помочь ей соскочить на землю, то увидел, что пленница уже успела скрыться за толстым стволом дерева.

Задыхаясь от волнения, она тесно прижималась к грубой дубовой коре, моля Бога о том, чтобы капитан Колтрейн и его солдаты погибли в перестрелке, а она обрела бы свободу. Китти не могла допустить и мысли, что пуля может попасть и в нее, – после всего пережитого это было бы в высшей степени несправедливо!

Тем временем выстрелы гремели все ближе, однако, к удивлению Китти, оказалось, что люди Колтрейна и не думают вести ответный огонь. Вскоре стало ясно почему. Из ближайших зарослей раздались крики и ругань, и вскоре трое рядовых из отряда янки выгнали ударами штыков на дорогу двоих крестьян.

– Чертовы простолюдины! – выругался один из янки, с силой толкнув того, что постарше.

– Тише, Бишоп! – одернул рядового капитан, выходя из укрытия. – Дикари не ведают, что творится в мире. Черта с два они вообще когда-нибудь спускались с этих гор…

Крестьянин постарше с вызовом посмотрел на Колтрейна:

– Проклятым янки не место на нашей земле! Чтобы это понять, не обязательно спускаться с гор.

Тревис, не обращая внимания на его слова, внимательно оглядел пленных.

– Стало быть, вы живете где-то неподалеку? – Капитан обратился к тому, что помоложе. Парень молча кивнул. – Ну так ведите нас к себе.

– Вам там нечего делать…

Рядовой по фамилии Бишоп ударил старика прикладом карабина под ложечку, и тот согнулся, охнув от боли. На этот раз Колтрейн не стал вмешиваться.

– Отведи нас к себе. Мы посмотрим, не найдется ли у тебя в хижине сносных припасов и амуниции. А потом отправимся своей дорогой. Будешь послушен – ничего плохого с тобой не случится.

Китти, спотыкаясь, отправилась следом за солдатами, которые вели лошадей в поводу, пока не оказались на небольшом участке земли. Крошечный, но аккуратный домик приютился под сенью огромного вяза. Длинноухий гончий пес, лежавший у порога, подозрительно уставился на незваных гостей, но не двинулся с места.

– Есть кто-то дома? – поинтересовался Тревис, Молодой горец отвечал, что там их семьи – жены и трое маленьких детей.

– Скажи, чтобы вышли наружу и отдали все оружие, которое у вас есть, – приказал капитан.

На крыльце показались две испуганные женщины, за их юбки цеплялись маленькие дети, с любопытством разглядывая прибывших людей. Одна из женщин, маленького роста толстушка, по возрасту соответствовала старику. Вторая казалась довольно миловидной и могла бы считаться хорошенькой, если бы лишения, которыми полна жизнь в горах, не наложили безжалостно печать на весь ее облик.