Несколько месяцев А.А. Печерский находился на лечении в одном из подмосковных госпиталей. Офицерского звания он так и не получил. Довольно часто встречающееся в популярной литературе и в СМИ выражение «лейтенант Печерский» документально не подтверждается. В феврале 1945 г. А.А. Печерский возвращается в Ростов-на-Дону, где служит до увольнения в запас заведующим делопроизводством штаба 199-го рабочего батальона. В 1949 г. ему была вручена медаль «За боевые заслуги».

31 января 1945 г. в «Комсомольской правде» появляется письмо А.А. Печерского — отклик на корреспонденцию «Фабрика смерти в Собибуре» в той же газете от 2 сентября 1944 г.[279] Подпись: «Лейтенант Печерский. Действующая армия». Это письмо он написал в подмосковном госпитале. Возможно, газета посчитала, что слова «действующая армия» звучат более оптимистично, чем «госпиталь».

Первые несколько лет он проработал администратором в Ростовском театре музыкальной комедии. В 1952–1953 гг. А.А. Печерский попал под суд за злоупотребление служебным положением («попал под компанию»), судя по всему, был исключен из партии, потерял работу в театре. Позже устроился в багетный цех, работал на машиностроительном заводе, в кузнечно-механической артели.

С конца 1950-х гг. А.А. Печерский вел обширную переписку с различными музеями, частными лицами в СССР, Польше и Израиле с целью поиска уцелевших узников Собибора. Почти 30 лет он собирал сведения о выживших и погибших, установил контакты со всеми, кто жил в СССР, Израиле, США.

14 октября 1963 г., в двадцатую годовщину восстания в Собиборе, в Ростове-на-Дону состоялась встреча бывших узников. В ней приняли участие Александр Печерский, Аркадий Вайспапир и Семен Розенфельд. А также писатель Валентин Томин. Потом встречи происходили каждые пять лет. Находились еще бывшие товарищи по восстанию и состав участников встреч расширялся.

А.А. Печерский выступил свидетелем обвинения на суде в Киеве над одиннадцатью бывшими охранниками Собибора (1962 г.), давал показания по делам нацистских преступников — эсэсовцев Собибора — Гомерского (1976 г.) и Френцеля (1984 г.). Писал и во время Краснодарского процесса в 1965 г. — этот текст в газету «Советская Кубань» также включен в публикуемые воспоминания.

К сожалению, Александр Печерский оставался «невыездным» и так не сумел встретиться со своими товарищами, проживающими в Израиле или тем более в США. Хотя они его смогли посетить, но уже в 1980-е гг. Собственно, его даже в социалистическую Польшу не выпускали. Подвиг участников восстания вместе с их биографиями уходил в область легенд и мифов. Почти всю свою жизнь А.А. Печерский провел в Ростове-на-Дону. Там он и умер 18 января 1990 г.

Писать о восстании А.А. Печерский начал еще летом 1944 г. И не переставал до конца 1980-х гг. Это были статьи, очерки для различных печатных изданий в СССР и за рубежом, часто связанные или с поиском товарищей по восстанию и других выживших узников, или приуроченные к годовщинам и прочим памятным датам.

С лета 1944 г. А.А. Печерский стал работать над воспоминаниями. На протяжении трех десятилетий они существовали в разных вариантах. Изданы при его жизни были только два: на русском и идиш. В 1945 г. в Ростове-на-Дону вышла книга Печерского «Восстание в Собибуровском лагере». Позднее его воспоминания появились на идише: в 1946 г. они были изданы в виде книги в издательстве «Дер Эмес» в Москве, а в 1973 г. напечатаны в журнале «Советиш геймланд» («Советская Родина»). (Русский перевод опубликован в литературном ежегоднике «Год за годом». № 3/87).

В 1950—1970-е гг. воспоминания А.А. Печерского под различными вариантами названий распространялись по принципу «самиздата»: от человека к человеку, прежде всего, среди бывших узников гетто и концлагерей, писателей-фронтовиков и еврейской общественности СССР. Изданные в последние 10 лет книги как раз и основываются на нескольких таких вариантах[280]. В том числе и на варианте, публикуемом ниже[281]. Это отнюдь не должно создавать впечатление, что рукописи А.А. Печерского просто дублируются.

Именно А.А. Печерский пробовал писать воспоминания в различных вариантах и даже жанрах, с учетом того, например, что ему постепенно становились доступны воспоминания других участников восстания и бывших узников, некоторые зарубежные и советские документы, а так же вновь выходившие книги. Однако, не только эти факторы влияли на появление новых вариантов.

Стоит особенно подчеркнуть вклад А.А. Печерского в сохранение памяти о лагере смерти Собиборе и самом восстании. Его переписку с журналистами, писателями, историками, бывшими узниками нельзя недооценивать: именно так формировалась коммуникативная (социальная) память о тех событиях. Она же являлась основой для закрепления этих событий на уровне национальной (политической) и культурной памяти в начале 1960-х гг. Именно в это время А.А. Печерский много выступает в домах культуры, библиотеках, печатаются статьи в центральной прессе, в «Молодой гвардии» выходит художественный роман Томина и Синельникова, а Собибор упоминается в учебном пособии «История СССР», подготовленном Высшей партийной школой и Академией общественных наук при ЦК КПСС, а также в коллективной монографии о советских партизанах[282]. Интерес к теме стимулировался и рядом судебных процессов над бывшими вахманами и другими коллаборационистами в СССР. Не будет преувеличением сказать, что история Собибора в первой половине 1960-х гг., пусть и в искаженном виде («без евреев») начала становиться частью (хотя и не самой значимой) официального нарратива о войне. Но уже после разрыва отношений с Израилем, в начале 1970-х гг. официальное внимание к ней исчезло, а дальнейшие инициативы А.А. Печерского по выпуску полной версии воспоминаний и съемке фильма отвергнуты.