Американка с американским паспортом, я стала жительницей Франции, хотя постоянного места жительства не имела. Официально мы с Вадимом так и не поженились, но жили вместе уже почти три года и по-прежнему вместе с Натали переезжали с одной съемной квартиры на другую, пользуясь оставленной бывшими женами мебелью. Вадиму это кочевничество нравилось, но я считала, что Натали будет лучше в более стабильных условиях, да и сама хотела где-нибудь угнездиться. Мне казалось, что нам с Вадимом нужно наше собственное жилье. Я подыскала крохотный участок земли неподалеку от Удана, в тридцати семи милях к западу от Парижа. Дальше надо было ехать по узким, извилистым сельским дорогам, минуя деревни, спрятавшиеся за покрытой слоем мха каменной кладкой, мимо ферм и мягко колеблемых ветром овсяных и ячменных полей, разделенных березовыми и дубовыми рощицами, сквозь поселение Сент-Уан-Маршфруа. Сразу за ним находился участок ровной земли неопределенного вида со старым каменным фермерским домом, который давно ждал ремонта. Не знаю, почему я решила обосноваться именно там. Возможно, мне захотелось жить рядом со старинным поселением, а может, понравились каменная кладка стен и близость к лесу. Сложенные из камней стены пленили меня еще в юности, и с тех пор я сохранила любовь к ним.

От нашего дома до Сент-Уан-Маршфруа можно было дойти за десять минут, и днем, когда местные жители шли с работы на обеденный перерыв, я часто гуляла по этой дороге, стараясь поближе познакомиться с соседями. Им невдомек было, что перед ними известная киноактриса, и скорее всего, про Вадима они тоже ничего не знали, хотя я об этом не спрашивала. С одной из женщин, чей дом был рядом с нашим, мы подружились. Она охотно делилась со мной рецептами своих фруктовых пирогов. Когда я заходила к ней в гости, она всегда хлопотала у плиты или раковины, и, поскольку руки ее были либо мокрые, либо жирные, она протягивала мне для рукопожатия запястье, согнув ладонь, – этот жест, характерный для жен фермеров, я еще не раз видела в деревне. Жаль, что мне не пришлось воспроизвести его в кино. Я всегда с удовольствием общалась с соседями. Я пила крепкий кофе на кухне у своей новой подруги и думала о том, как я счастлива; вряд ли у кого-нибудь из моих американских и французских друзей была возможность так же посидеть.

Мне не хотелось, но пришлось поехать на несколько месяцев в Голливуд, где снимался фильм “Каждую среду”. Тогда-то я и решила, что нам с Вадимом надо пожениться, – во всяком случае, мне казалось, что это моя идея. Я думала, что свадьба, как и покупка фермы, упрочит наши взаимные обязательства и нормализует наши отношения, к тому же так было бы лучше для Натали. Наверное, мне всегда хотелось доказать, что я сумею создать семью и справиться с теми трудностями, которые мой папа преодолеть не смог.

Мы сыграли тихую свадьбу в Лас-Вегасе. Сначала Вадим съездил туда и получил разрешение. Затем, в пятницу после съемок, прилетели мы с братом и его женой Сьюзен, Брук Хейуорд с Деннисом Хоппером, журналистка и наша подруга Ориана Фаллачи, которая поклялась не писать о нашем бракосочетании, Пропи – мама Вадима – и его самый близкий друг Кристиан Маркан с женой Тиной Омон. Когда самолет кружил над Лос-Анджелесом, мы видели полыхающий пожарами Уоттс[29] – тогда я не заметила в этом дурного предзнаменования.

церемония состоялась в отеле “Дюны”, в нашем люксе. Мы не купили колец, к глубокому разочарованию священника, который сказал, что слова о кольцах – это кульминационный момент его речи. Тогда Кристиан одолжил свое кольцо Вадиму, а Тина свое – мне, хотя оно оказалось великовато для моего тощего пальца. Мне пришлось на протяжении всей церемонии держать руку пальцем вверх, будто я хочу послать всех куда подальше. Однако когда нас объявили мужем и женой, я расплакалась. Мы прожили вместе три года, но я даже не подозревала, сколь важно для меня было официально оформить наши отношения.

После церемонии наша дружная компания решила возобновить отношения с “Chivas Regal”[30], и к ужину ситуация несколько осложнилась. В коктейльном холле, где мы ели, позади длинного стола с закусками и массивными стеклянными лебедями, на сцене происходило некое действо по мотивам французской революции со стриптизом. Мы смотрели, как под звуки “Болеро” Равеля женщина с обнаженной грудью кладет голову под гильотину. Я сказала Вадиму, что, по-моему, нам пора уйти в номер. Но Вадим исчез в казино, и в итоге я делила ложе с его матерью. Я вообще ничего не знала о болезненном пристрастии к азартным играм, но игра тут была ни при чем. Я обиделась и разозлилась, а в самолете, на обратном пути в Лос-Анджелес, подумала: что же я натворила? Но, повторяю, я научилась дифференцировать свои чувства, могла подавить обиду и двигаться дальше.

В следующем году мы снимали наш второй совместный фильм – “Игра окончена”, и вновь оба получили огромное удовольствие. Общая цель и совместная работа по строгому графику придавали нашему союзу смысл, которого, казалось, недоставало в нерабочее время. Пока фильм снимался, я получила письмо от итальянского продюсера Дино Де Лаурентиса с предложением сыграть главную роль в “Барбарелле”, сценарий которой написан по комиксам французского автора Жан-Клода Фореста. Брижит Бардо и Софи Лорен отказались от этой роли, и я собиралась тоже отказаться. Однако Вадим был глубоко убежден в том, что фантастику ждет большое будущее в кино, что “Барбарелла” станет cногсшибательной фантастической комедией, что я должна согласиться, а режиссером должен быть он.

Вадим уже давно увлекался фантастикой, а эротика и эксцентричность этого сценария позволяли ему проявить свой талант во всей силе. Под влиянием его энтузиазма я решила принять предложение. Как только предыдущий проект завершился, они с Терри Саузерном взялись за сценарий. А я тем временем вернулась в Америку сниматься в фильме “Поторопи закат” с Отто Премингером, Майклом Кейном, Берджессом Мередитом, Би Ричардс, Фэй Данауэй, Робертом Хуксом, Дайанн Кэролл, Рексом Ингрэмом, Мадлен Шервуд и Джоном Филлипом Ло. Съемки проходили в Луизиане, в Батон-Руже, и хотя фильм получился не самый лучший, для меня это был хороший опыт.

Вся команда – и белые, и чернокожие – разместилась в мотеле, в Батон-Руже, небольшом городе, от которого было шестьдесят семь миль до Нового Орлеана. До этого мотель никогда не принимал людей разных рас, и, когда мы приехали, в первую же ночь на лужайке подожгли крест. Все номера имели выход к бассейну, и, когда в воду нырнул Роберт Хукс, местные жители выглядывали из-за углов, словно ожидали, что вода окрасится в черный цвет. По-моему, эхо этого события докатилось до самого Нового Орлеана. Дайанн Кэролл сказала мне, что очень волновалась: живя в Нью-Йорке, она забыла о том, как должна вести себя негритянка здесь, “среди куклуксклановцев”. Она боялась невольно сделать что-то такое, что на Севере воспринимается нормально, а на Юге было бы рискованно.

В один из дней мы работали в окружном центре, маленьком городке Сент-Фрэнсисвилле, перед зданием суда, и вдруг я увидала симпатичного черненького мальчугана лет восьми, который с интересом и опаской наблюдал за нами. Я присела на корточки поговорить с ним, а когда меня позвали обратно на площадку, поцеловала его на прощанье. Хоп! – кто-то щелкнул эту сценку, и на следующий день снимок был на первой полосе местной газеты.