— Я не знаю, маленькая, — Рик целовал меня в макушку.

— Почему именно мы? Почему мы с тобой полюбила друг друга, когда в мире есть столько людей? Почему? — я заглянула во влажные глаза напротив.

— Не знаю, Ёлочка моя, — Рик провёл рукой по моей щеке и мягко коснулся поцелуем губ.

Я тут же стала отвечать, податливо выгибаясь в его руках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 40

Рик

Эля доверчиво прижимается ко мне, свернувшись калачиком у меня под боком, изредка всхлипывая во сне. Моя маленькая девочка уснула со слезами на глазах после тяжёлого, изнурительного разговора. Её короткие, слипшиеся от слёз реснички подрагивают и глаза мечутся под сомкнутыми веками, и мне кажется, что она вот-вот откроет свои карие глаза и вновь посмотрит на меня тем жалобным взглядом, в котором сквозят отчаяние и боль. Я погладил её по бледной щеке, чувствуя распирающую на части нежность в глубине своей души. Палец опускается ниже и застывает в миллиметре от её губ, покрасневших по ободку от солёной влаги. Взглядом блуждаю по её фарфоровому лицу, впитываю черты её любимого лица снова и снова. Будто впервые увидел её. Будто впервые раз рассматривал её.

Хотя...

Так близко за последние три года я был к ней впервые. Впервые с того момента, как ясно осознал, что полюбил её. Полюбил её, как свою женщину. Когда посмотрел на неё так, как смотрит мой отец на нашу маму.

Я всегда любил Элечку слишком сильно. Слишком сильно для брата. Я  готов был отдавать ей всё самое лучшее. Защищать от всех. Приносить ей победы со школьных соревнований, чтобы видеть, как она гордо выпячивает грудь и вскидывает подбородок выше. Видеть, как она гордится моими победами и широко улыбается, бросаясь мне на шею, крича во всю силу лёгких, что я самый лучший брат. Брат. Это слово ранит. Вонзает в сердце миллионы острых игл...

Я всегда был счастлив привозить ей подарки из длительных поездок.

Я увлекся археологией, когда с мальчишками мы залезли в старый храм и нашли там золотую чащу, исписанную незнакомыми знаками. Имея доступ практически ко всем книгам королевства, я вечером того же дня узнал о том, что эта чаша принадлежала самому первому королю Флоссании. Сделанная на заказ, она была утеряна несколько веков назад и считалась редким артефактом.

"Из этой чаши испили король и королева, когда заключали свой брак. Брак вечной любви. Если возлюбленные изопьют воду из этой чаши, то сами боги благословят их союз". Эта находка столь сильно поразила меня, что я серьезно увлекся историей и раскопками. Нет ничего прекраснее, чем коснуться вещи, которая заключает в себе историю. Осознавать, что люди, которые жили века назад, прикасались к ним.

Вечные поездки, которые длились иногда больше месяца, иногда становились настоящей пыткой. Я скучал по своей девочке. Видел её в своих снах. Видел её сладкую и нежную улыбку. Она всегда стояла в белом платье и смотрела на меня с любовью и нежностью. И каждый раз, когда я пытался подойти к ней ближе, она растворялась в тумане. Исчезала. А просыпался и смотрел на луну, которая сейчас заглядывала к ней в окно. Представлял, как я подарю ей очередной подарок, который я нашёл для специально неё.

Для моей маленькой малышки. Моей волшебной хрупкой девочки, которая похожа на самый хрупкий цветок Нумии. Для моей малышки, которая похожа на Эдельвейс. Цветок любви, невинности и чистоты.

Не было чувства лучше, чем прижать её к своей груди и, наконец, втянуть её неповторимый запах, почувствовать её тонкое, хрупкое тело в своих руках. Мягкую. Нежную. Такую родную и необходимую.

Я увидел в ней женщину в день её восемнадцатилетия. Она стояла в ярком красном платье, которое выгодно подчёркивало каждый изгиб её совершенного, идеального тела. Я смотрел на неё и понимал, что хочу её. Понимаю, что моя плоть наливается желанием. При одном только взгляде на неё. На её стройное тело и длинные ноги. Как последний придурок смотрел на её профиль и каждый взмах ресниц. Смотрел и не мог оторваться. Дар звал меня, дёргал за плечо, но я никак не реагировал. Не мог вынырнуть из этого дурмана. Только хороший подзатыльник друга привёл меня в чувства, проясняя сознание.

Эля с широкой улыбкой на губах подошла ко мне и положила ладошку мне на руку, привлекая моё внимание к себе. Она что-то говорила, а я ничего не слышал. Смотрел на её розовые губы и боролся со своим желанием впиться в них поцелуем. Чувствовал её теплую руку на своём предплечье, которая пускала горячих змей по телу. Я закаменел. Потерялся в желании, стараясь сдержать свои желания и чувства при себе. Она ещё совсем девчонка. На семь лет младше меня. Я знаю, что она ещё ни разу не целовалась и не ходила на свидания. Чистая. Совсем невинная. Разве мог я портить её своими грязными желаниями? Разве мог я коснуться своей сестры так, как мужчина касается своей любимой женщины?

Я стыдился смотреть в глаза своим родителям. Боялся взглянуть в глаза Эле и увидеть в них понимание и осуждение. Потому что заметил, что она стала избегать меня. Стала сторониться, будто узнала мою страшную тайну, которую я не говорил никому.

Эля всхлипнула и завозилась. Она положила руку мне на грудь. Я опустил взгляд на тонкое запястье, на котором блестел браслет. Это украшение я нашёл в древнем, всеми забытом храме, на дне деревянной шкатулке. Помещение было старым и практически развалившимся. Дверь мы выламывали вчетвером. Я осматривал расписанные стены, когда что-то привлекло моё внимание. Что-то светилось мягким золотистым светом. Как заворожённый я направился в ту сторону. Я шёл и не видел ничего вокруг. За прозрачной тканью, которая прикрывала небольшую нишу, стояла старая резная шкатулка. Я видел множество дорогих древних  вещиц, но эта была явно сделана давно. Но работа была сделана так искусно, что я боялся дотронуться до неё и случайно отломить деталь. Я откинул крышку и увидел украшение. Браслета было два - один толще и массивнее, без всяких излишеств и камней, а другой тонкий, с редкими серыми камнями, которые были похожи на глаза моей малышки.

В тот момент мне показалось невероятно романтичным, что браслета два. Будто эти тонкие цепочки созданы специально для двух возлюбленных. Для двоих. Когда я взял более простой браслет в руки, он змеёй оплелся вокруг моего запястья