именно его. Если бы он не купил украшение, я бы не начал своё дело. Не открыл бы Ювелирный Дом. Не встретил бы Марика. Не узнал бы, что вы живы. 

Мужчина обхватил девушку за талию и поцеловал в макушку, прежде чем устроить на ней свой подбородок.

— Ты ведь будешь к нам приходить? — голос девушки тихий и нежный, подходящий ей.

— Буду, мама Меланья. Обязательно буду, — я делаю нерешительный шаг вперёд и заключаю обоих родителей в объятья. 

Чувствую их смешанный запах. Приятный. Уютный. И отдалённо родной.

— Спасибо, девочка наша, — шепчет папа Герех. — Спасибо, что пришла. Спасибо, что приняла.

Я молчу. Только прижимаюсь крепче. Слова тут не нужны. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эпилог

Эля

Небольшой, но уютный зал освещается летним солнцем. Я сижу у окна и смотрю на своих матерей. Обе женщины сидят за столом и разглядывают мои детские фотографии. Благодаря дяде Мэллори у нас был фотоаппарат, с которым мама не расставалась всё моё детство. Я любуюсь тем, как женщины понимают друг друга. Как они смеются, рассматривая фотографии. Я счастлива, что они стали подругами. Настолько близкими, что трудно поверить, что они общаются всего полгода. Я рада, что никто из родителей не ревновал меня, не считал, что я уделяю кому-то больше внимания. Я полюбила маму Меланью и папу Гереха всем сердцем. Они стали мне родными и необходимыми. А ещё я обожала своего дедушку Деониса. Когда он увидел меня, то свалился в обморок. Серьёзный мужчина упал в обморок, не поверив, что у него есть внучка. Он, кажется, решил компенсировать все годы, которые был вдали от меня, заваливая меня подарками. Правда в последнее время он стал слишком задумчивым и всё чаще проводил время на Земле. 

— Как тут наши девочки? — в комнату вошли наши мужчины, улыбаясь и сверкая зубами.

— Соскучились, — улыбнулась мама Лена, подставляя губы для поцелуя.

Папа Яр чмокнул её в губы, положив руку на заметный живот и начав что-то нашептывать ей на ухо. Мама зарделась и захихикала.

Почувствовала прикосновение к своей щеке и оторвалась от любования родителями. Марик присел на подлокотник кресла и с ласковой улыбкой смотрел на меня. Сколько бы времени не прошло, я никак не привыкну к тому, что сердце ухает в груди, когда он так близко. Когда он может касаться меня так открыто, не боясь, что нас осудят.

— Я так сильно тебя люблю, Рик, — прошептала я, смотря в зелёные глаза напротив. — Ты даже представить не можешь.

— Представить не могу, — согласился он. — Зато почувствовать могу. Чувствую каждый день, моя девочка. Каждый день.

Конец