С избытком хватало всяких лампочек и переключателей, рядами располагавшихся на специальной панели, которую мы окрестили «баяном». Правда, хоть и летал я на «Бостонах» несколько лет, так ничего и не узнал об их назначении. Просто никакой нужды в этом не было.

Имелись на «Бостоне» системы запуска моторов в воздухе и постановки винта во флюгерное положение. Вот, допустим, остановился в полете двигатель. Бывает и такое, хоть редко, но все-таки. Тогда еще есть шанс его оживить, используя аварийный запуск. Я десятки раз проделывал это, обучая молодых летчиков. Принудительно выключал один из моторов на малой высоте, прямо над аэродромом, затем вновь запускал его. Безотказно работало.

На «Ил-4» подобная система отсутствовала. Встал двигатель – это уже все, топаешь домой на одном. А винт, если его при этом не заклинило, вращается как ветрянка, стремясь завалить самолет, и без того потерявший половину тяги, в сторону неработающего движка. Такая себе воздушная подушка получается, три с лишним метра в диаметре. Тяжело приходится тогда пилоту. На своем личном опыте знаю насколько. Вот тут-то и спасает перевод винта во флюгерное положение. Его ось при этом фиксируется от проворачивания, а лопасти устанавливаются в положение «по потоку». Управление самолетом значительно облегчается. На наших машинах эта возможность имелась лишь на транспортном самолете «Ли-2» и появившемся в конце войны бомбардировщике «Ту-2».

Было у «A-20G» еще одно существенное преимущество – шасси с передним колесом. Благодаря этому заметно улучшились посадочные свойства. Сначала касаются земли боковые колеса, затем опускаешь нос, и все – дело сделано. Катишься, как на автомобиле. Обзор из кабины прекрасный. А поскольку риск скапотировать практически отсутствует, можно сильнее давить на тормоза, чтобы уменьшить пробег.

Другое дело «Ил-4», посадка которого осуществлялась классическим для того времени способом – «на три точки». Тут уж ухо востро держать надо. Перетянул – грубо плюхнул его на землю, не успел добрать – «козла» оторвал. «Ильюша» вообще склонен был к этому делу. Правда, шасси были надежными и многое прощали.

А вот чего действительно не хватало «Бостону», так это двойного управления, которое мы так и не смогли оборудовать ввиду значительной сложности требуемых переделок. Тут уж все: убило летчика – вместе с ним погибает весь экипаж. «Ильюша» в этом отношении получше был. Его штурман мог привести домой самостоятельно. Ручку вставил, педали отбросил, приборы перед глазами есть. Грубая посадка, конечно, гарантирована, но, главное, люди живы останутся. Пилоты «Ил-4», прекрасно понимая это, при первой же возможности давали штурманам попрактиковаться в пилотировании своих боевых машин.

Инженеры поговаривали, что из-за несколько отличного химического состава дюралюминия «Бостон» сгорал быстрее «Ильюши». Может, так оно и было, но, скажу честно, на практике эта разница являлась несущественной. Если уж не смог сразу сбить пламя, считай не больше пяти минут у тебя в запасе имеется. Так что в этом отношении обе машины были абсолютно равноценными.

Конечно, мало кто из летчиков способен плохо отозваться о своем самолете, верой и правдой служившем ему в самые тяжелые времена, не раз выносившем его экипаж на своих крыльях из, казалось бы, безнадежных ситуаций. Не сомневаюсь, что любой из пилотов 3-й эскадрильи, летавшей на «илах», назвал бы лучшей свою машину и привел бы в подтверждение своих слов достаточное количество веских аргументов… Но мне, чего греха таить, гораздо больше нравился «Бостон»…

К началу августа 43-го я сделал на «A-20G» лишь несколько самостоятельных тренировочных полетов, да и то в простых метеорологических условиях. Поэтому, когда меня включили в состав группы летчиков, направляющейся в Красноярск для получения десяти «Бостонов», моему удивлению не было границ. Ведь те пятнадцать «американцев», которые имелись в Богослово на момент моего прибытия туда, были перегнаны пилотами, имевшими гораздо больший налет на этих машинах. Но почему же тогда к выполнению этой довольно непростой задачи привлекли меня? Наверное, приняли во внимание мой довольно приличный инструкторский опыт.

Первые боевые машины семейства «A-20» мне довелось увидеть еще в 42-м, будучи в Махачкале. Это были разведчики «A-20A», которые доставлялись в Советский Союз через Иран. Но доставка их по этому маршруту требовала много времени. Поэтому и возникла идея Красноярской трассы, или АЛСИБа (Аляска – Сибирь). Американские летчики вели «Бостоны» на расположенную на Аляске базу Лэдд-Филд, откуда после приемки самолетов нашими специалистами советские перегоночные команды по эстафете передавали их до конечного пункта назначения – Красноярска, куда со всех фронтов и флотов съезжались группы вроде нашей.

Большое количество самолетов, рядами выстроенных вдоль летного поля загородного красноярского аэродрома, не могли не произвести на нас огромного впечатления. Особенно зная, что в первые военные месяцы каждая боевая машина ценилась дороже, чем ее пилот. Будучи не в силах скрывать свое восхищение, мы ходили вдоль бесконечных шеренг истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков, наслаждаясь невиданным доселе зрелищем столь невероятной мощи. «Будет чем бить врага!» – радостно подумал я.

Но терять время впустую не приходилось, ведь на подготовку к перелету нам отвели не более недели. Еще один провозной, после которого следовали два самостоятельных полета по кругу. И надо же такому случиться, что в первый же день я чуть было не разбил самолет. Казалось бы, ничего особенного, ведь задание совсем несложное, машина более-менее освоена, да и погодные условия благоприятствовали… Но так уж заведено в авиации, что считать себя в безопасности можно лишь после выключения двигателей.

А произошло следующее. Поскольку взлетно-посадочная полоса была короче, чем в Богослово, да еще и упиралась она в сплошную стену соснового леса, я решил зайти на посадку так, чтобы коснуться колесами земли сразу же за посадочным знаком, обеспечив себе некоторый запас на пробеге. Но при этом, не учтя особенности «Бостона», буквально ходившего за газом, слишком рано убрал обороты двигателей. И самолет как пошел вниз… Пришлось садиться метров на сто раньше, чем предполагал. Повезло, что местность за пределами аэродрома оказалась довольно неплохо укатанной.

На следующий день были запланированы еще два полета по кругу и один полет в зону для отработки пилотирования. И здесь не обошлось без приключений. Потянул штурвал на себя так, как привык это делать на «Ил-4», сила-то в руках была, и… самолет перевернулся вверх ногами. Причем произошло это почти мгновенно, так что я не успел понять, что же произошло и почему это я, крепко пристегнутый ремнями к спинке сиденья, вдруг повис вверх ногами…

Уже на земле, когда стали разбираться в причинах произошедшего, мне сказали, что «Бостон», стоит хоть немного перетянуть штурвал, тут же ложится на лопатки, в отличие от «Ильюши», где его можно было на себя тянуть, насколько позволяло отсутствие на животе жировых запасов. Но если возникла необходимость покинуть горящий самолет, воспользовавшись парашютом, это свойство «Бостона» помогало. Перевернул машину и просто вывалился из кабины. Слава богу, воспользоваться этим мне так и не пришлось.