— Три вечера в неделю плюс субботний вечер и воскресное утро. Буду платить два с половиной пенса за час. Плюс кормежка, а по окончании работы — пинта того напитка, который тебе нравится.

— Да, сэр.

Мистер Джексон пожевал губу, осмотрел ее как ломовую лошадь и кивнул.

— Раз так, ладно. Ведро и щетка за дверью. Стойку тоже надо вытереть, но сначала убрать грязные стаканы.

Фиона часто заморгала.

— Как, прямо сейчас?

— Да, конечно. А в чем дело? Я же сказал про воскресное утро, а сегодня как раз воскресенье.

Она не сможет увидеться с Джо. Он будет ее ждать. Он прислал ей деньги на билет. Они собирались поговорить и помириться. Ей представилось, как Джо стоит на остановке, смотрит в окна очередного омнибуса, ищет ее среди пассажиров, но не находит. Потом машет рукой и идет домой.

— Просто… я собиралась… я не думала, что придется приступить к работе сразу… — пробормотала Фиона.

— Послушай, девушка, у меня ушла уборщица. Она ждала ребенка, но роды начались преждевременно. Я хочу, чтобы в пивной было чисто. Мне все равно, кто будет это делать. Если работа тебе не нужна, я возьму на это место кого-нибудь другого.

— Нет, нужна, — быстро ответила Фиона и заставила себя улыбнуться. — Большое спасибо, что вспомнили обо мне. Сейчас я возьмусь за уборку.

Едва девушка вышла за дверь, как ее натужная улыбка исчезла. Глаза защипало. По щекам покатились слезы, и она не смогла с ними справиться. Ей так хотелось увидеть Джо и помириться с ним! А теперь надежда исчезла. Почему ей предложили работу именно сегодня? Именно в этот день? Она не сможет предупредить Джо. Он будет ждать ее на остановке, а она не приедет…

Но выбора нет. На поиски приработка ушло несколько недель. Если она откажется, до следующего предложения может пройти несколько веков; таким временем она не располагает. Ей нужен Джо, а ее семье нужны деньги. Она напишет ему и подробно объяснит, что случилось. Воспользуется деньгами, которые он прислал. Сообщит, что тоже просит прощения за тот день. Что она любит его и хочет увидеть при первой возможности. Он поймет.

Фиона наполнила деревянное ведро водой и развела мыло, радуясь, что в пивной никого нет. У мистера Джексона были дела в конторе. Девушка засучила рукава, завязала юбку на талии, опустилась на четвереньки, окунула щетку в ведро и взялась за работу. Ее слезы капали на грязный, залитый пивом пол и смешивались с мыльной водой.

— Еще стакан пунша, сэр?

— Спасибо, нет, — быстро ответил Джо. У него начинала кружиться голова. — Пожалуй, я бы выпил лимонаду.

— Хорошо, сэр, — сказал официант и побежал выполнять заказ.

С пуншем было покончено. Джо не привык к крепким напиткам; две порции пунша заставили молодого человека захмелеть, а ему требовалось оставаться трезвым. Томми не отходил от него весь вечер и то и дело представлял важным персонам. Джо познакомился с главными закупщиками «Фортнама» и «Харродса», шеф-поварами и метрдотелями нескольких крупных отелей, рестораторами, их бесчисленными женами, сыновьями, дочерьми и изо всех сил старался правильно запомнить имена.

Вечеринка оказалась веселая и шумная, а вовсе не чопорная, как он боялся. Настроение у всех было отличное. Казалось, гости получали искреннее удовольствие. А как же иначе? Все здесь было по высшему разряду — обильная еда, выпивка, музыка; дом украшен цветами, а двор ярко освещен факелами и свечами. Зрелище было впечатляющее, и Джо отчаянно хотелось, чтобы здесь была Фиона. Фиона… При мысли о ней у него заныло сердце.

Господи, ну почему все так сложилось? Он нашел себе хорошую работу в надежде открыть собственный магазин раньше, чем они собирались. Чтобы они могли быть вместе. А теперь они врозь…

Неделю назад он отправил Фионе деньги на дорогу до Ковент-Гардена, но она не приехала. Без всяких объяснений. Могла хотя бы написать и сообщить, в чем дело. Может быть, она все еще сердится. Может быть, разлюбила и больше не хочет видеть. Может быть, нашла себе другого.

В тот день, когда они поссорились, Фиона была рассеянной и не слушала его. А потом Джо сдуру ляпнул, что она заставляет его чувствовать себя виноватым. Так говорить не следовало. Фиона очень гордая, и его слова ранили ее. Но он действительно чувствовал себя виноватым.

Часть вины заключалась в том, что у Старой лестницы он обидел ее. Но за Джо числилась и другая вина, более серьезная. С этим чувством он отчаянно боролся. Оно объяснялось тем, что Джо не смог быть рядом с Фионой после смёрти ее отца. Не смог позаботиться о ней. Он хотел увезти ее, но как? Фиона не могла бросить семью; она говорила это много раз. А забрать всех ее родных Джо не имел возможности. Если бы он это сделал, они не смогли бы открыть магазин.

Неужели нежелание принимать на себя лишнее бремя — это эгоизм? Джо не был готов к заботам женатого мужчины, но вел себя именно как женатый. Он каждую минуту думал о Фионе. Не слишком ли поздно она возвращается по вечерам? Хватает ли ей еды? Есть ли у них деньги? Когда он был у Финнеганов в последний раз, то принес им корзину продуктов. И, улучив минуту, незаметно сунул в их копилку четыре шиллинга. Конечно, этого было недостаточно, но ничего другого он придумать не смог.

Он был молод и хотел сделать карьеру. Босс ценил и уважал его. Лишние заботы были Джо ни к чему. Он хотел того, чего хочет каждый молодой человек: возможности заниматься любимым делом, изучать его и добиваться успеха. Слышать похвалы таких людей, как Томми, и получать от этого удовольствие. Хотя бы небольшое. Но даже это скромное желание заставляло его испытывать чувство вины. О господи, какое тяжелое, невыносимо тяжелое бремя! Он думал об этом постоянно, но ничего не мог придумать.

Официант вернулся. Джо взял у него стакан и вышел из гостиной на балкон подышать свежим воздухом. Ноябрьский вечер — ясный и холодный. С высоты был хорошо виден костер, горевший в огромном заднем дворе Томми. Внимание Джо привлек девичий смех. Смех Милли. У этой девушки не было бремени и никогда не будет. Она всегда смеется и не знает печали. Он внимательно рассмотрел группу, собравшуюся у костра, и нашел Милли. Не заметить Милли было невозможно; ее наряд бросался в глаза.

В нарядах Джо не разбирался, но мог отличить дорогое платье от дешевого. Переливающийся темно-синий шелк, низкий вырез, фасон, подчеркивающий фигуру… Но больше всего Джо поразил его узор. Тысячи мерцавших бисерин составляли огромный костер, окруженный несколькими кострами меньшего размера. Платье напоминало фейерверк, взорвавшийся в ночном небе. Все гости только о нем и говорили; Милли была в центре внимания.

Она стояла рядом с отцом и парнем, работавшим в Спитлфилдс. Похоже, парень рассказывал что-то смешное: Милли и Томми хохотали в голос. Внезапно Джо ощутил приступ ревности. Но к кому? К Томми? К Милли? Рука Томми лежала на плече парня, и Джо это не нравилось. «Неужели он лучше меня?» — подумал юноша. Он смотрел на Милли и понимал, что человек, получивший руку этой девушки, унаследует дело ее отца. Официальным преемником Томми считался его племянник, но Джо знал, что Гарри уже купил билет в Индию и через месяц отправится туда. Если этот малый со Спитлфилдс завоюет сердце Милли и женится на ней, то станет Питерсону сыном. «Ну и что? — спросил себя Джо, следя за Питерсоном, который отошел от группы и направился к дому. — Какое мне до этого дело? Я работаю здесь только для того, чтобы основать собственный бизнес». Он отвернулся и взял с подноса проходившего мимо официанта тост с копченой устрицей.